Завершив трапезу, направилась к озеру, желая смыть незваные думы. Но вместо них приходили другие, и – да, опять же о нем. Почему он так странно отреагировал, очутившись в Агрипининой спальне, еще и этот непонятный конец видения… Надо сегодня же вновь провести эксперимент. Вдруг получится с ним переговорить? Может, и не придется его прям-таки совращать, возможно, удастся найти обоюдовыгодное решение этого вопроса? Ему нужна сексуальная энергия? Так я ж его хочу. Вот и будет получать свое. Но и меня мучить вовсе не обязательно же!

Из задумчивости меня вывел какой-то чуждый звук. Я остановилась как вкопанная, озираясь по сторонам. Хм… вроде никого. Но ведь точно что-то было! И звук шел со стороны озера.

Осторожно начала сдвигаться в сторону подлеска в надежде, что успею укрыться от посторонних взглядов. Уже почти добралась до первых кустов, когда в поле зрения появилось… что-то странное. В воде по направлению к берегу медленно, явно уже выбиваясь из сил, плыл человек и тянул за собой нечто бесформенное.

– Помоги… – донеслось хрипловатое, и я поняла, что прятаться поздно и глупо в сложившейся ситуации, да и зла этот некто мне не желает.

Бросилась к нему. Каково же было мое удивление, когда я узнала гребущего из последних сил Василия. За собой он тащил почти полностью сдувшуюся резиновую лодку. М-да уж, самому бы выжить, а он свое барахло на берег тащит. Вот же хозяйственный!

Мысли мыслями, а я уже, скинув обувку, прямо в сарафане бросилась в воду и гребу ему навстречу. Василий уже нет-нет да уходит под воду. Всплывает, хрипит, отплевывается и опять начинает подгребать ближе к берегу. Вряд ли бы мне удалось вытащить из воды этого здоровяка, да еще и с таким балластом. Повезло, что он практически дотянул до мелководья. По крайней мере мой рост в том месте уже позволял стоять. А вот его уже, видимо, ни руки, ни ноги не держали, да и не соображал он уже. Глаза бессмысленно бегают из стороны в сторону, и вроде б ему тут уже по грудь, а он так и норовит утонуть. И да, эту треклятую лодку все никак не отпускает! Попыталась вырвать ее из Васиных рук, а тот аж зарычал и крепче прежнего в нее вцепился.

Ну, делать нечего. Тащу. Воды уже по колено, а Василий даже на четвереньки встать не в состоянии – просто ползет по-пластунски, или, вернее, это я его волоком по дну волоку. Под конец совсем тяжко тащить стало. И только здесь поняла, почему он так за лодку цеплялся: на ней каким-то чудом удерживался явно потерявший сознание Кондрат. Видать, угадала Васина соседка о том, что они на рыбалку вместе пошли.

Вытянула обоих на берег. Вспомнила, что надо делать, когда человек воды нахлебался. Благо Кондрат тщедушный, иначе бы моими дрожащими от усталости руками ни в жизнь бы не оказала первую помощь, сил бы не хватило. А из Василия сейчас помощник точно не выйдет. Лежит – хрипит. Видимо, неблизкий путь проделал.

Мгновения растягиваются в вечность. Я уже и перевернула Кондрата несколько раз туда-обратно, через ногу перекинув, по спине постучала, и даже вода из легких вроде вытекла. Только вся ли? И искусственное дыхание делаю, и непрямой массаж сердца. Но он так и не подает признаков жизни. Еще и мысль мелькает: сколько времени прошло с того момента, как мой «пациент» воды нахлебался? Может, я труп пытаюсь откачать? От этой мысли жутко как-то становится. Нет, не в брезгливости дело. Пусть я этого мужика почти и не знаю, но как жить потом, помня, что могла что-то сделать и не сделала?

И словно в ответ на эти панические мысли послышался сиплый вдох, и Кондрата скрутило в судорожных конвульсиях кашля. А я, убедившись, что он дышит, и сама обессиленно упала рядом с ним на песок.

Вот и повспоминала, называется. Ясное дело, на сегодня мои эксперименты окончены. Это касается не только воспоминаний. После такого потрясения надо будет нормально выспаться, благо настойка еще осталась.

Сколько мы так валялись? Не знаю. Я-то уже в себя пришла и теперь ломала голову: что делать дальше? Мужики-то явно не ходоки, а до деревни путь неблизкий. Солнце уже начало клониться к горизонту, когда Василий наконец-то пришел в себя и подал голос:

– Спасибо, – выдавил он.

– Да не за что, – отозвалась я, не зная, что в такой ситуации можно сказать?

– Какое уж тут «не за что»? Долг жизни у нас теперь перед тобой, – выпалил мужчина и аж закашлялся, явно тирада далась ему нелегко. – Как он? – наконец-то придя в себя, поинтересовался, глядя на товарища.

– Жив, – отвечаю, прислушиваясь к едва различимому сиплому дыханию Кондрата. – Но вряд ли отсюда до дома дойти сможет.

– Я и сам не дойду, – вздохнул мужчина. – Говорил же ему, не надо далеко заплывать! Так нет же. Повезло, что тебя в эту глушь занесло. Обидно было б на самом берегу утопнуть. Неудобно просить, но… Не могла бы ты принести одеял каких-нибудь да спичек, чтоб костерок хоть развести.

– Могла бы, но не буду, – отвечаю, а собеседник аж вскинулся весь от неожиданности. Взглянула на него. Усмехнулась и пояснила: – Моя машина неподалеку. Надо его как-то туда дотащить. У меня сил его донести точно не хватит. Из воды-то едва выволокла.

– На лодку положим и по земле поволочем, – предложил Василий.

Я покосилась на все еще покачивающееся на самой кромке воды почти сдутое плавсредство, прикинула, сколько оно весит, и лишь головой покачала.

– Не-е-е… Жди тут, – говорю и, как оказалось, на все еще слабых, подгибающихся ногах поплелась к кругу силы.

Собрала по-быстрому вещи, закинув торбу за спину, прихватила в руки покрывало и простыню и, молча кивнув Гришке с Ночкой, пошла обратно к берегу. Там расстелила все это богатство, переложила с помощью Василия бесчувственное тело Кондрата на импровизированные то ли носилки, то ли волокуши.

Как мы добирались до машины и укладывали Кондрата на заднее сиденье – отдельная история. Вкратце можно сказать – долго и мучительно. Особенно сложно было в лесу, где тропинку нередко перегораживали пусть и небольшие, но препятствия в виде поваленных деревьев или канавок. Первым делом отвезли домой моего соседа.

Его хоромы оказались весьма добротными как снаружи, так и изнутри. Миновав просторные сени, мы оказались в большом зале. Василий по-свойски на ощупь включал по дороге свет, благодаря чему мы избежали риска споткнуться о что-нибудь и упасть, не донеся до кровати наш ценный груз.