«Чтоб тебя, сволочь синеглазую, вот таким пялили во все дырки!» – рвались наружу слова, но голос, как всегда, отказался мне подчиняться.

И тут же я с ужасом ощутила мертвую хватку чужих рук на своих ногах! Кажется, мне все же удалось вскрикнуть. От испуга мое тело сжалось, словно пружина, и я неудачно, слишком резко крутанула головой. Комната поплыла перед глазами. Зрение, словно не желая видеть того, что сейчас произойдет, никак не хотело восстанавливаться. Я в панике то зажмуривала, то таращила глаза, перед которыми мелькали звездочки и темные мушки, а реальные объекты вокруг упорно расплывались, не позволяя ни на чем сосредоточиться, а там, о мои бедра, терлось что-то горячее, упругое, скользкое, и – да, огромное!

В голове вспыхнули сводки криминальной хроники, как какие-то маньяки вставляли девушкам во влагалища бутылки из-под шампанского… Ой, как же им везло-то! Тут-то этих бутылок несколько штук в одном флаконе! Теперь уже сознательно не хотела ничего видеть, жмурилась и ждала: когда же меня порвут? Хоть бы я потеряла при этом сознание, не хватало мне еще боль в растерзанном теле терпеть, пока этот самец будет удовлетворять свои потребности…

Так страшно мне еще никогда не было! Мгновения складывались в вечность, но никакого давления или боли все не было и не было, а у меня от напряжения уже кровь в висках стучит, словно молот по наковальне, и тело все липнет от пота. Мужские руки грубо, но не болезненно, стискивают мои бедра и ягодицы. А между ног все уже скользкое и липкое. Но пока что мужик не касается самого сокровенного, знай себе оглаживает своим бревнышком внутреннюю сторону бедер.

Может, он и не собирается меня насиловать? Зачем ему эта морока? Говорят, мужикам нравится лишать девушек невинности, но для этого-то любая, считай, девственница.

Стоило мне немного успокоиться и… Сильные мужские руки, подхватив меня под нижние девяносто, подтащили к себе поближе. Я аж задохнулась от ужаса, и, кажется, мне удалось попытаться сжать бедра. Какое там? Что мои хлипкие мышцы могли противопоставить этому качку?

Я с ужасом прислушивалась к своим ощущениям: вот что-то… да, ладно уж, понятно, что именно. В общем, оно уперлось в мои губки. Затем одна моя нога оказалась свободна, и да – я даже попыталась лягнуться. Наивная. В итоге моя стопа оказалась словно в тиски зажата у качка под мышкой. Свободной рукой он раздвинул мои губки, и я замерла, забыв, как дышать. Секунда, вторая… Ничего не происходит. Только ощущаю жар его члена, прижатого к моему клитору. А потом он начал двигаться. Медленно. Но, вопреки опасениям, не вдавливаясь, а просто водил головкой вверх-вниз.

Там сразу же стало влажно, и я с ужасом осознала, что дело не только в его смазке, это скольжение было таким упругим и в то же время нежным, не идущим ни в какое сравнение с грубой кожей рук, что я в прямом смысле слова потекла.

Он терпеливо продолжал эту ставшую неимоверно сладкой пытку, а я, забыв о былых опасениях и страхах, начала ерзать, подстраиваясь под движения партнера и подставляя именно те точки, в которых хотелось бы ощутить его прикосновения. Мир застелила пелена удовольствия. Мы то ускоряли движения, то почти замирали, и вновь я лихорадочно терлась всей промежностью о его гигантский детородный орган. Мои ноги дрожали, пальцы комкали простыню. Сколько длилось это безумие? Не знаю. Это воспоминание настолько затмило разум, что даже мне реальной было сложно на чем-либо сосредоточиться. Но все же я – реальная, умудрилась заметить, как часто вздымается грудь синеглазого, как он облизывает пересохшие губы. А потом ощутила, что меня сейчас разорвет! Но не этот качок, а охватившие мое тело эмоции. Я небывало долго билась в ставших болезненно-сладкими конвульсиях экстаза, и да… Он тоже не выдержал и кончил прямо мне на живот. Синеглазый отвернулся, словно не желал видеть происходящее. В следующее мгновение я проснулась.

Лежу на поляне, судорожно хватая ртом воздух, рядом сидит как-то странно взирающая на меня Ночка, за ней на камне примостился Гриша. Я окинула взглядом свой наряд. Слава богам, ничего здесь и сейчас не происходило, однако эмоции так и плещут. И да, странно, синеглазый будто ревновал, но почему? Ведь он сам спровоцировал эту ситуацию…

Вот же подфартило мне проклятие это ведьмовское подцепить. Кому скажи, что девственница может столько всего испытать и попробовать на своем веку, так ведь ни за что не поверят! А если учесть, что за время пребывания в «гостях» у Агрипины я еще и трети снов припомнить не успела, то…

Повезло еще, что многие из них были безликими и малоинформативными, тогда мы с синеглазым зачастую были наедине, и ничего особого не происходило. Не знаю, почему он порой устраивал мне этот своеобразный отдых: то ли у него временно не было свободных экземпляров из «живого» музея сексуальных паноптикумов, среди которых только та пара – брюнет плюс блондинка – являлась обычной, пусть и невероятно красивой, то ли специально делал перерывы, чтобы разнообразие мне не приелось. В итоге дни наедине с синеглазым я вспоминала вскользь, и это сокращало мои труды.

Сейчас я морально готовилась к следующему анализу сновидений. И да, прекрасно помнила, о чем будет это видение. Ох и горяченькое… Перед этим однозначно стоит как следует остыть, а то ведь пойду в лес да накинусь на ни в чем неповинное деревянное изваяние.

Пока ела, ловила себя на мыслях о синеглазом. То, что он реален, я не сомневаюсь – не привиделась же мне встреча в вагоне поезда?! К тому же исчезни он там, списала бы все на сон, но нет же – не спала, и до автовокзала меня он же подвез. Вообще-то мое отношение к «ночному гостю» уже неоднократно в корне менялось. Поначалу я ждала наших встреч с замиранием сердца, это очень напоминало влюбленность. Потом ненавидела всей душой за то, что ограничивает мою свободу. Затем сгорала от желания обладать именно им, отдаться целиком и полностью, готова была загрызть за проявляемое равнодушие и холодность. А сейчас… сейчас я грустила по нему – реальному. Хотела просто быть рядом, ощутить его руки на своих плечах, прижаться щекой к его груди, услышать, как бьется в груди его сердце.