Нет ну надо же?! А с виду лед льдом, даже и не подумать было, что ничто человеческое ему не чуждо. Я аж в себя пришла от подобного открытия. Это же сколько силы воли надо иметь, чтобы, смотря на все это, – сдерживаться? Ведь даже я, сейчас, специально наблюдаю за его и своими реакциями, и то вся сочусь и схожу с ума от желания, то каково было ему находиться рядом и сохранять видимость равнодушия? Не то чтобы не накинуться, но даже ни единым жестом себя не выдать? Последний подмеченный мною момент не в счет, тогда он был абсолютно прав – присутствующим действительно не до него было.

Продолжая вспоминать, я вновь завелась. Как ни старалась сосредоточиться, а все равно погружалась в пучину охвативших меня некогда чувств. Ведь в ту ночь блондинка только и успела лизнуть меня в губки, отчего я непроизвольно зажала ее голову ногами и тут же забилась в долгих конвульсиях экстаза. Собственно, «гости» кончили практически одновременно со мной. Да и реальная я синхронно с ними содрогнулась и застонала, испытав оргазм.

«Так, Лера, дышим спокойно, не время для плотских утех, сначала дело надо сделать, и в качестве приза получишь этого синеглазого самца… Ведь он тебя возбуждает… Ты его хочешь, а не эту…» – попытался наставить меня на путь истинный мой внутренний голос.

Вот только вопреки всему взять себя в руки никак не удавалось. Вроде и воспоминание к концу подошло, организм параллельно разрядку получил, а мне все мало. И вдруг я почувствовала на себе чей-то взгляд. Быстро одернув подол сарафана, села, осторожно выглядывая из-под навеса. Хм… Вроде бы никого, но ощущение того, что кто-то смотрит, не отпускает.

Может, в лесу кто-то прячется? Хотя кому тут быть? Глушь же. И тут всплыли в памяти совсем недавние ощущения: точно так же будто смотрел на меня кто-то во дворе Агрипининого дома, и там – в лесу, возле деревянного изваяния. Только тогда я настолько шокирована была всем происходящим, что не отдавала отчета этим ощущениям, а теперь вот вспомнила.

Не по себе как-то стало от осознания, что где-то рядом, возможно, кто-то есть. Я-то свыклась уже с мыслью, что здесь я почти как на необитаемом острове. Мурашки по телу побежали, сердце забилось учащенно, а руки знай себе пожитки в котомку запихивают. Бежать. Бежать прочь без оглядки, моля всех богов, чтобы ничего дурного не случилось. А чего еще ждать, если наблюдатель явно стал свидетелем сцены моего самоудовлетворения? Почему-то я была уверена, что это мужчина. Был в этом взгляде оттенок похоти. Выскакиваю из-под навеса, срывая с колышков тонкую ткань простыни и…

– Гриша? – выдохнула я, уставившись на взирающего на меня ворона.

И… нет, не может такого быть… Хотя вот, опять! Не-ет… Это просто солнце бликует в глазах-бусинах или, может, небо отразилось? В общем, в какой-то момент привиделось, будто у него глаза – синие!

Загадала мне судьба загадку. Сначала силу ведьмовскую навязала, а потом еще пару раз добавила, чтобы мало не показалось. Еще и проклятие это, да страх девственности до срока лишиться. И суккуб этот, чтоб ему, со своим изваянием в глухом лесу возле заброшенной деревеньки…

Следующие несколько дней зеркально отражали мой первый день одинокой жизни в… теперь уже – моем доме. Перед сном выпивала полстакана оставленного Агрипиной отвара, который бережно хранился в холодильнике, и отправлялась в опустевшую спальню. На кровать перебираться не решалась, еще свежа была память о том, как здесь спала почившая на днях старушка. Ночка повадилась спать со мной. А так… Вставала утром, в гордом одиночестве завтракала чаем с медом, кормила зверинец, навещала Агрипинину могилку и топала к «кругу силы». Там натягивала простынку на колышки и, оставив вещи на лугу, шла «поздороваться» к деревянному изваянию в лес. Это стало своего рода ритуалом.

Кстати, Гриша теперь всегда крутился поблизости и уже не скрывался. И почему-то от его присутствия становилось немного легче. Потом я погружалась в воспоминания, но ничего особого в них пока что не было, складывалось ощущение, что синеглазый чего-то испугался и теперь держал «своих» гостей от меня подальше, и, как итог, подмечать особо-то было и нечего. Но я терпеливо анализировала увиденное, иногда устраивала отрезвляющие заплывы, обедала, опять вспоминала и возвращалась в дом возле кладбища.

Проснувшись сегодня утром, вдруг ощутила, что так продолжаться больше не может. Толку нет от того, что я вечно витаю в воспоминаниях, сходя с ума от вожделения. Пора действовать. Но для начала стоит немного отвлечься: съездить в банк и положить деньги на счет, наведаться к нотариусам, затариться в магазине в конце концов, а то с моим нынешним рационом недолго и гастрит заработать.

Перепрятала большую часть доставшихся в наследство сокровищ, мечусь по дому, собирая все необходимые документы. И вот же напасть, вроде сплю сейчас по ночам спокойно благодаря отвару, но, видимо, тело привыкло уже к тому, что в это время я погружаюсь в воспоминания и да – возбуждаюсь. Осторожно присела на край лавки, чтобы не драконить лишний раз организм. Вдох. Выдох. «Я спокойна…» – повторяю словно мантру, и постепенно начинает отпускать.

Да-а-а уж, ехать в таком состоянии к родителям не стоит. Домик у них небольшой, и понятие личной жизни отсутствует в принципе, вот и как я буду решать свои проблемы под неусыпным оком предков? Нет уж, сначала надо разобраться с этой бедой. Лучше уж вообще этим летом тут отсижусь. Но! До деревни с магазином, насколько я заметила, километров семь, если не больше выходит, много на себе я не унесу, а часто ходить за провизией непрактично, лучше это время с большим толком использовать. Что ж делать- то?

И словно в ответ на мой вопрос из паспорта, который я только что взяла в руки, выпала пластиковая карточка. Накланяюсь, думая, что эта какая-нибудь дисконтная карта