Вот только голос, как и тело, мне по-прежнему не подчинялись.

Лежу, напрочь забыв о былом возбуждении, и с недоумением взираю на новое действующее лицо. А парень тем временем, повинуясь жесту синеглазого, достает из перекинутой через плечо сумки небольшой проигрыватель, устанавливает его на подоконник, и из встроенных динамиков негромко полилась приятная медленная мелодия.

Рыжий начинает странный танец: его тело становится будто текучим, неестественно плавно и пластично меняя позы, положения, вот он тут, а потом перетекает в другое место…

Странный танец. Никогда прежде ничего подобного не видела. Никакой эротики, никаких откровенных или провоцирующих движений или раздевания, но я уже очарована гибкостью танцора. Странно, но былая нелюбовь к рыжим уже позабыта, я та – из сна, и реальная, которая смотрела этот сон, и даже нынешняя, окунувшаяся в воспоминания… Все мы были неимоверно возбуждены.

В какой-то момент я поймала манящий взгляд его странных по-тигриному желтых глаз, и парень тут же, не выбиваясь из стройного ритма танца, поманил меня к себе. Я почти сумела встать, чем вновь удивила синеглазого. Но в какой-то момент тело отказалось мне повиноваться, в итоге я так и осталась сидеть на краю кровати, свесив ноги на пол и жадно сглатывая набегающую слюну, не мигая следила за чарующими движениями танцора, а фантазия начинала постепенно его раздевать. Хотелось видеть, как двигается его тело без одежды, как переливаются под этой мраморной кожей мышцы… И да, безумно захотелось, чтобы он возбудился, и увидеть это собственными глазами.

Стоит ли говорить, что, вставая с кровати, я лишилась прикрывающего меня одеяла и сейчас была обнажена? А потом началось что-то совсем уж нереальное: рыжик, словно угадав мои мысли, продолжая танец, вопросительно приподнял одну бровь, плавным движением проведя по своему телу рукой, будто говоря: хочешь сниму? И да, я закивала, чем опять вызвала удивленное выражение на лице синеглазого.

А этот рыжий шельмец задорно улыбнулся и опять же не выбивающимися из танца жестами показал на мою грудь, ясно дав понять, что ее надо ласкать. Я что? Разве ж я против? Очень даже – за! Подстраиваясь под его плавные движения начала поглаживать полушария, легонько касаясь возбужденно топорщащихся сосков. От этих движений внизу живота стало нестерпимо жарко, и я непроизвольно поерзала на кровати, сжимая бедра. Краем глаза отметив, как взгляд синеглазого потемнел, но мужчина тут же сглотнул и отвернулся, явно стараясь взять себя в руки.

Оголенный по пояс сверху танцор продолжал свой текучий танец, и теперь его жесты намекали на возможность снять остальное, но в обмен… О, да! В обмен он ждал от меня более откровенных ласк. И я не заставила его ждать. Мои пальцы скользнули между собственных бедер. Парень, не прекращая танца, начал расстегивать ширинку. Я застонала… Никогда прежде собственные прикосновения не были настолько волнующими и головокружительными. А когда рыжий оказался передо мной нагим, не выдержала и взорвалась во всесокрушающем оргазме. Казалось, мир потрясла какая-то глобальная катастрофа, настолько ослепительны были охватившие меня ощущения.

Наконец-то придя в себя, я осознала, что мое безвольное, расслабленное тело самым бесстыдным образом развалилось на кровати, расставив ноги и демонстрируя присутствующим все самое сокровенное. Вот только рыжий так и не прекращал своего танца, а у меня не было ни на что сил – ни на то, чтобы сменить позу, ни на то, чтобы оторвать взгляд от его гибкого тела. Вскоре мои руки вновь ласкали себя. Кто бы знал, как возбуждает понимание того, что они это видят.

Если у рыжего подрагивающий от вожделения член с поблескивающей на его кончике капелькой был на виду, то у синеглазого… я посмотрела на ширинку и плотоядно улыбнулась. Вот и пала его цитадель. Он возбужден так, что брюки вот-вот лопнут по швам. Так и хочется сказать: «Идите же ко мне…» И да, я хочу их обоих, и да, знаю, что не получу желаемого, но кто мешает пофантазировать?

Я ласкала свои сочащиеся соком губки, то нежно и плавно в ритме, задаваемом танцором, и представляла, что это не я, а он касается моих губок, клитора. То начинала неистово терзать их, сходя с ума от сладостной боли, смотря в упор на синеглазого и навязывая эту роль ему. То мне чудилось, что это делали их руки, а не мои, то на их месте были губы, а потом, потом этот мраморный член, не прекращая танца, слегка коснулся входа в святая святых, отстранился и за ним потянулась вязкая ниточка выступившей от возбуждения смазки и… Я вновь взорвалась в бурном оргазме. Помню, как сжимала бедра, вновь и вновь, раз за разом кончая, пока не ощутила тянущую боль внизу живота и не упала без сил на постель.

И да, на самом деле был лишь танец, а все прочее – мои фантазии, но как же это было сладко! И главное… Главное, подтвердилась моя теория о том, что в тот момент, когда я реальная возбуждена, мне пусть и ненадолго, но удается взять управление над телом. И наконец-то обнаружилась первая реакция синеглазого: в тот миг, когда я, исходя от желания, ерзала на кровати, он возбудился. А позднее, когда, выставив все самое сокровенное, билась в экстазе, кончая раз за разом, мне показалось он застонал, что лишь добавило красок.

Выход из воспоминаний шокировал: в этот момент мое тело расслабленно раскинулось на покрывале, и, судя по ощущениям, я каким-то образом умудрилась получить разрядку. Дыхание еще не восстановилось, половые губки конвульсивно сжимались, и я понимала, что, прежде чем начать анализ следующих снов, стоит прогуляться до озера и привести себя в чувство. И, да, было стыдно перед Агрипиной, не успела похоронить ее тело и уже… Хотя, кто еще, кроме нее, смог бы меня понять?

Прогулка на озеро слегка освежила. Однако охватившую тело расслабленность в воде снять оказалось непросто. Ведь такое времяпрепровождение по умолчанию подразумевает отдых, вот мое тело и решило окончательно расслабиться – ноги так и норовили подогнуться при попытке выйти на берег.

– Э-э-э… Нет, подруга, так дело не пойдет, – тряхнув головой, пробурчала я и, исполненная решимости, повернула обратно.