Он вдруг захохотал, и мы с Гретой расслабились.

– Да, в оргиях с чаем и конфетами меня еще не обвиняли.

– Может, тогда продолжим морально разлагаться? – предложила Грета, доставая чайник.

Я совсем успокоилась и подумала, что на сегодня неприятные сюрпризы закончились, но, как оказалось, совершенно напрасно. В дверь постучали, и когда я открыла, увидела Олафа. Был он, как бы это помягче сказать, не совсем трезв. Раньше я ни разу не видела Олафа пьяным, поэтому его нынешний вид оказался для меня настоящим потрясением.

– Эр-на, – нетвердо произнес он, – прости меня. Я тебя люблю.

– Что вы, собственно, делаете в таком состоянии в комнате моей жены? – подал голос Штаден.

– Какая она тебе жена? Она меня любит! – нагло заявил Зольберг и, растопырив руки, полез ко мне, обдавая винными парами.

Я испуганно отшатнулась и оказалась за спиной у Штадена, который неожиданно выдвинулся вперед, сделал какое-то резкое движение, и Олаф мешком свалился на пол. И вот тогда мне стало по-настоящему страшно.

– Что ты с ним сделал? – я не отрываясь смотрела на неподвижно лежащее тело. – Ты что, его убил?

– Не волнуйся ты так, – недовольно сказал Кэрст. – Жив твой герой. И даже совершенно цел. Просто без сознания. Полежит часа два, а потом это состояние у него перейдет в крепкий нездоровый алкогольный сон. Поэтому его отсюда нужно убрать, чтобы не отравлял винными парами вашу комнату.

– Давайте им комнату Фогель подопрем, пусть там отравляет, – азартно предложила Грета. – И девушка утром порадуется, когда дверь не сможет открыть.

Предложение подруги мне не понравилось.

– Нет, это нехорошо, – неуверенно сказала я. – Штаден, ты можешь дотащить его до комнаты в общежитии?

– Могу, – ответил он хмуро.

– За ноги, – не сдавалась Грета.

– Могу и за ноги. Но у него и без этого голова поутру раскалываться будет, судя по тому амбре, что от него идет. Пойдем, Эрна, покажешь, где его комната, – сказал Штаден, взваливая безвольную тушку себе на плечо.

Нес он его легко, словно тело ничего не весило. И мне внезапно пришло в голову, что лучше бы на месте Олафа была я. Только не вот так на плече, в бессознательном состоянии, а на руках, чтобы можно было прижаться к твердой мужской груди, провести по ней рукой и… Я сердито отогнала от себя ненужные мысли. Нашла о чем мечтать. И без этого проблем хватает. Хорошо еще, в комнате Олафа не было в тот момент соседа, поэтому обошлось без ненужных расспросов. Нужные вопросы возникли у нас.

– Какая кровать его? – спросил у меня «муж».

– Не знаю, – ответила я. – Я у него в комнате ни разу не была.

– Что так? – спросил Штаден.

Он свалил свою ношу на правое лежбище. Я взяла лежащие там конспекты и поняла, что Штаден свалил Олафа не туда.

– Его кровать другая, – сказала я «мужу».

– И что теперь? Мое задание выполнено, – ответил он мне на это. – Перекладывать Зольберга туда-сюда для его удобства не собираюсь. Хочешь, можешь его сама перетащить. Нет? Тогда пошли отсюда.

Перед уходом я посмотрела на Олафа и удивилась, как он мне мог раньше нравиться? Наверное, мысли эти пришли мне в голову потому, что выглядел он сейчас совсем неприглядно. Штаден хмурился.

– Эрна, ты действительно не хочешь перевестись в нашу академию? – внезапно спросил он. – Пока ректор предлагает.

– Ну уж нет, – даже не задумываясь, ответила я. – Не хочу я там учиться.

– А зря. Я бы не беспокоился, что к тебе всякие нетрезвые молодые люди ходят, а защитить некому.

– Ты не думай, Олаф – он не такой, – начала я.

– Да, конечно, он истинный рыцарь. А поцелуй за спасение благородного Олафа будет?

– Зачем тебе это нужно? – неожиданно даже для себя спросила я.

– Что именно? – недоуменно поднял бровь Штаден.

– Поцелуи, – пояснила я. – Ты и спор всегда предлагаешь на поцелуи.

– Ты не догадываешься?

– Нет, – честно ответила я.

– На что с тобой спорить? – нарочито удивился он. – Можно, конечно, на постель…

– Мы с тобой и так спали вместе, – не поняла я.