небольшой полянке.

– Здесь заночуем, – сказал Волк и улегся. – Огня не разводите. Этот лес его не любит.

Я молча кивнула, расседлала коня, обтерла его, как сумела, и задала корма. На ночь привяжу, пусть пасется. Воды бы еще только найти…

– Волк, а ручья тут поблизости нет?

– Есть. Но пить из него не советую.

– Я не нам, а коню.

– Пойдем, провожу, – вздохнул он и поднялся. Агата увязалась за нами, одной ей было страшно.

Ручеек оказался небольшим – тут бил родник, а сам ручей, едва успевший проточить начало русла, тут же разливался и исчезал в траве. Кое-как из шапки удалось напоить Браста, а Волк налакался сам. Впрочем, ему-то что, он ведь здешний!

Вернувшись на полянку, мы с Агатой наскоро перекусили, предложив и Волку, но он только сморщил нос и отвернулся, заявив, что сыт.

Мы кое-как улеглись в обнимку с Агатой: какой смысл дежурить, если рядом лежит Волк? Если ему захочется задрать нас обеих, он это сделает. А если рядом окажется опасность, то всяко услышит и учует ее лучше нашего.

Мне не спалось, все мерещились какие-то шорохи, да еще Браст шумно вздыхал и переступал с места на место, звякал недоуздком, пощипывая траву. Я повернулась, стараясь не разбудить Агату, поняла, что повязка моя съехала, хотела было поправить ее, чтобы не видеть притаившихся в зарослях теней…

Взгляд мой упал на Волка.

На его месте спал, положив руку под голову и поджав босые ноги, человек. Молодой парень, вряд ли старше меня, в кожаной, отороченной серым мехом безрукавке на голое тело и коротких кожаных штанах. Волосы у него были пепельно-русыми и серебрились в тусклом свете убывающей луны.

Я вздрогнула и прикрыла левый глаз рукой. Волк оказался на месте.

«Оборотень…» – подумала я, и меня пробрала дрожь. Но луна ведь не полная! Хотя кто разберет местных обитателей…

– Что не спишь? – негромко спросил Волк, подняв голову.

Вместо ответа я поднялась и подошла к нему поближе.

– Ты же не просто волк, верно? – шепотом спросила я.

– Разглядела? – фыркнул он и сел. – А, чую. Подарочек у тебя имеется…

– Тебя заколдовал кто-то? Или проклял?

– Нет, я таким родился, – ответил он и потянулся. Теперь, вблизи, я разглядела его лицо – грубоватое, не слишком красивое, но по-своему привлекательное. – Такое у нас частенько случается, особенно если девка любит по грибы ходить в самую чащобу. Вот и насобирала… А я, как подрос, сам ушел в лес искать невесту…

– Нашел? – удивившись такой откровенности, спросила я.

– Нашел, – вздохнул Волк, распахнул безрукавку и показал старые белые шрамы на боку. – Это вот она меня приласкала, чтоб не приставал. А это тот, кого она выбрала, вожак стаи. Не сильно подрал, просто проучил, чтобы знал свое место и не лез вперед старших. Я и ушел. Живу себе один.

– А домой почему не вернулся?

– Что там делать? В лесу лучше.

У меня сама собою дернулась рука – погладить густую шерсть на загривке, но я ее остановила, больно уж недобро сощурился Волк.

– А почему ты мне все это рассказываешь?

– Хочется иногда поговорить с человеком, – ответил он, глядя на меня в упор, – а в деревню не пойдешь, меня там давно забыли, пристрелят еще. Мать померла, а больше у меня никого и нету. Ну так… забредет иногда какая-нибудь девица в чащу, да я себя вспомню в детстве, ну и спрячусь в кусты – ни к чему ей такое счастье.

– Так ты… можешь человеком становиться? – помолчав, спросила я.

– Могу. Но не хочу.

– Я из-за капкана спрашиваю: почему ты не мог превратиться и разжать его? Ты сильный, это видно…

– Потому что капкан железный, это раз, – ухмыльнулся он. – И твой бронзовый ножик меня бы не остановил: ты не охотница, точно в сердце или в горло не воткнешь. А и воткнешь, я все одно успею тебя порвать. Был бы он железным, дело другое…

– Я думала, холодного железа только дивный народ боится, – нахмурилась я.