– Да, – ответила госпожа Тинке. – Но что самое странное – там очутилась моя падчерица.

Я потеряла дар речи. Неужто она узнала Эллу? И волшебство не помогло?

– Я не удивилась бы, увидев там тебя, Маргрит, – продолжила она, – твой отец, повторюсь, воспитывал тебя достойно. Но Элла…

– Как же она попала туда? – спросила я.

– Не знаю, – помолчав, ответила госпожа Тинке. – Но я уверена: ей неоткуда было взять такое платье, такие драгоценности и… не пешком же она явилась!

Я промолчала.

– Элла могла припрятать украшения матери, ее платье, но на что бы она наняла экипаж? – она смотрела на меня в упор.

– Иначе как колдовством это и не объяснить, – ответила я и рискнула: – А почему вы держите Эллу в черном теле, госпожа Тинке? Я не видела, чтобы ваши дочери ходили по воду или в лавку.

– Они уже умеют это делать, – холодно ответила она. – Да, они те еще капризницы, но, Маргрит, обеих я отдавала на год к чужим людям. Анна и Марианна умеют готовить, стирать и шить. Не так хорошо, как мне хотелось бы, но при нужде способны будут состряпать обед, заштопать чулок, поставить заплатку. А пока в этом нет нужды и средства позволяют – могут бездельничать и бренчать на клавесине.

– Ясно, – кивнула я. – А Элла…

– Она мне не дочь, – коротко ответила госпожа Тинке. – И я была рада, когда Черный герцог привел к его высочеству иностранку, с которой тот провел почти весь вечер! Агате повезло, конечно, но один танец с принцем и десять полезных знакомств несравнимы…

– Вы подыскали кого-то дочерям?

– Именно. Анну-то я сговорила уже давно. Ну с тем мальчиком – уже мужчиной! – они дружны с детства, и когда он посватается, я не буду возражать. Он хороший человек, пусть и не слишком богатый. А Марианна покамест перебирает женихов…

– Неужто влюбилась в принца?

– Нет, замахнулась на Черного герцога, – ответила госпожа Тинке. – Я приказала ей забыть о нем, не того она полета птица. Правда, это было год назад, теперь Марианна вздыхает по баронету Денну. Пускай вздыхает.

– А принц?

– Мои девочки, возможно, и капризны, – холодно сказала госпожа Тинке, подобрав подол, – но знают свое место. Мечтать о его высочестве или его светлости я им запретить не могу, но они понимают, кого могут выбирать в мужья, а кого нет. Я уже получила несколько предложений от достойных молодых людей нашего круга.

Я кивнула. Анна с Марианной, сестры-погодки, были не особенно красивы, но и впрямь знали свое место. Они были заносчивы с такими, как я, но…

– Надеюсь, у ваших дочерей все сложится удачно, – вежливо сказала я.

– Надеюсь, у тебя тоже, – ответила госпожа Тинке. – Не бойся, я скажу соседям, чтобы попридержали коней. За гнилой сарай да старый забор с тебя много не возьмут, надо еще пересчитать, а то что-то уж больно много заломили!

– Спасибо, – кивнула я. – Я постараюсь заплатить поскорее. Может, господин даст денег в счет жалованья…

– А у кого ты служишь? – спросила вдруг госпожа Тинке.

– Как раз у Черного герцога, – ответила я, – так уж получилось.

Она промолчала, но прибавила шагу.

– Хорошо бы ты оказалась моей падчерицей, – сказала госпожа Тинке, глядя в сторону. – Если бы твой отец не подумал, что чужие дети его обременят, а мачеха… Нет, забудь! Забудь… Гастон слишком любил тебя…

Я замерла. Так это госпожа Тинке могла стать моей мачехой? А Анна с Марианной – моими назваными сестрами? И…

Правда, тогда у меня не было бы Агаты.

– Сударыня…

– Ничего не говори, Маргрит, – сказала она и замедлила шаг. – Я любила твоего отца.

– Но…

– Не будем об этом. Вот что я тебе скажу… – госпожа Тинке остановилась. – Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и жалеть всю жизнь. Ясно?

– Да, сударыня, – ответила я.

– Если что пойдет не так, приходи ко мне. Уж найду, куда вас с Агатой поселить, если нужно будет переждать, пока место не