себя. И – угадала.

Аэлена не могла долго унывать, не тот человек. Она выпрямилась и взяла себя в руки.

– Да. Ты все рассказываешь правильно. Примерно так все и было. И думаешь, что Вериола…

– Уверена. Больше некому.

– Не сходится, – задумался Рошер.

– Почему?

– Понимаешь, отравить и подкинуть змею могла и Вериола. Это женское. Но убить так, чтобы не осталось видимых следов, – кайту Вирнес явно задушили, а потом подожгли дом. Это мужское дело.

– А ее муж?

– Вообще, мог, – подумав, признал Рошер. – Да, Аэлена, наворотила ты дел.

– Я?! – Губы женщины кривились, глаза блестели непролитыми слезами. – Я не просила Финара убивать бабушку!

– Не убивать, – уточнила Тайяна. – Выгонять из дома.

– А разница?

– Кана Лусия сказала…

– Лусия? Она еще жива?

– Мне кажется, такие и Лес переживут.

Аэлена чуть улыбнулась сквозь все-таки прорвавшиеся слезы.

– Я старой перечнице по гроб жизни обязана. Вы просто не знаете… У бабушки были слабые легкие. Она как раз болела, а Финар ее выгнал на улицу. Если бы не кана Лусия, она бы в ту же ночь слегла и умерла через несколько дней. А Лусия ей дала денег на дорогу, пристроила в караван… Когда бабушка доехала, она была как тень. Думаете, почему я провозилась столько времени? Да мы с матерью от нее по очереди мало не двадцать дней отойти не могли. Дежурили, спали у ее кровати – она бредила, просила Финара не гнать ее, не обижать, он ведь ее сын… она его любит. И – плакала. Понимаете? В бреду – плакала. Помнила все, что произошло, и ей больно было! Я бы за одно это его убила!!!

Аэлена закрыла лицо руками и разрыдалась, вовсе уж не стесняясь. Тайяна вздохнула, подошла и приобняла ее за плечи.

– Не надо. Все ведь хорошо…

– Хорошо?! Эти твари не детьми уже были! Они смотрели, как отец выгоняет бабушку из дома, – и молчали! Хоть слово бы сказали, хоть что-то… Нет! Ни Лидас, ни Вериола… им и в голову не пришло побеспокоиться, что она, как! Когда я их выкинула, Лидас, кстати, пытался приходить к бабушке! Денег просил! Я его метлой погнала и сказала, что собак спущу! Мразь!

– А сразу рассказать сложно было?

– Рош, а ты бы рассказал про такое?! Эти люди называли себя моими родными! Близкими! Дядя мне кораблики из коры делал! И вот… Знаешь, я потом несколько месяцев просыпалась от кошмара… не важно! Мне страшно было, что и я могу стать такой же! Предать, обмануть, бросить… А если это проснется в моих детях?! Если кто-то из них?! Вот так же?! Как я буду жить?!

Яна прижала ее покрепче. С другой стороны скользнула Ааша, привстала на лапы и принялась вылизывать Аэлене лицо.

– Не станешь. В Лесу иногда встречаются гнилые деревья, но весь Лес от этого не гибнет!

– Но кровь-то у нас общая! Подлая, предательская…

– Ерунда!

Аэлена подняла на Яну заплаканное лицо. И такое было в ее глазах… что-то от той пятнадцатилетней девочки, которая поняла, что предают всегда родные и близкие. У чужих и дальних просто нет шансов. А эти… О, они знали, куда и как ударить, и то, что жертва выжила, – не заслуга Финара. Просто Тарме повезло.

– Ты бы рассказала о таком в своей семье?

Яна покачала головой.

– Нет. Я могу тебя понять, но и ты пойми Рошера. Кого он должен был искать?

– Я и сейчас не знаю кого. Значит, так, девочки. Вы сейчас собираетесь и едете к Диолату. Писать портрет. А я сижу и читаю письма, вдруг что выцеплю. Яна, ты читала?

– Пыталась. Но конкретного там нет ничего.

– Ладно. Я почитаю сам. А вы идите, делом займитесь.

Яна поморщилась, но спорить не стала. А вдруг Рошер и правда что-то увидит?

– Аэлена, пошли, я помогу тебе собраться.

– Идем.