убрать с пастбищ. А порой появляются и проходимцы, называют себя черными егерями и пытаются обложить данью деревни. Всякое бывает. Но время было дорого. Егеря были в лесах, и я пошел с ней в Игл.

– И что? – удивился Дойтен. – Ну, заделался благодетелем, бывает. Как ты в Очаг попал?

– Проще простого, – пожал плечами Юайс. – Прибыл в Игл, купил одежду попроще да меч поплоше. Все свое сбросил у матери этого малого, а сам пошел на площадь. Правда, еще и волосы подрезал да зачернил. Заодно узнал, что еще и девчонка одна пропала. Сирота. Уличная. Удочерил ее мастер стражи, обучил кое-чему. Она оказалась охоча до разных воинских наук, да так способна, что перещеголяла всех иглских умельцев. А когда этот мастер стражи помер, вновь вылетела на улицу: родственники этого мастера выгнали девчонку из ее дома. Впрочем, ей уже за двадцать было. Ну вот, пошла она зарабатывать на площадь, стала чуть ли не всю монету собирать в фехтовании, стрельбе из лука, метании ножа. Да и на кулаках готова была прикладывать к ноге всякого. И тоже пропала.

– И ты, конечно, оказался таким же умельцем, как они оба? – хмыкнул Дойтен.

– А ты хочешь со мной пофехтовать? – спросил Юайс. – Я не прочь. Только после охоты и дракона, ладно?

– Была охота на старости лет под железо голову гнуть, – скривил губы Дойтен. – Что, закончен твой рассказ?

– Нет, – задумался Юайс. – Как потом оказалось, хорошие воины всегда в цене. Но не всегда их набирают, выкрикивая на площадях о доблести и славе. Иногда это делается скрытно. Я, правда, не сразу связал одно с другим, были еще мысли, что кто-то из королей таким хитрым способом решил пополнить свою дружину. Но мне повезло. Наборщику были нужны трое. Не больше, но и не меньше.

– Почему трое? – не понял Дойтен. – В тимпалском трактире стражники, что победнее, кувшин вина на троих берут, хотя сразу скажу, что с того кувшина…

– Из троих должен выжить один, – сказал Юайс. – Бывает, что не выживает никто. Думаю, что часто. Сначала их бьют, потом присылают к ним противников. Обычных, но опоенных особым зельем, от которого те становятся зверьми. Настоящие звери тоже случаются. А уж потом, если что-то начинает получаться, троицу стравливают между собой. И происходит все это в разных местах, но как правило – в глубоких подземельях, откуда ни выхода, ни отзвука. Но это я узнал позже. Сначала я вышел на площадь и вдруг узнал в одном из своих противников парня, который не давал мне покоя еще двадцать лет назад. В том ордене, где меня пытались заставить убить человека. Он-то человека убил. Вот только я его не убил, когда вырывался оттуда. Сбил с ног и оставил живым… Жалею…

– Святой Вседержатель, – пробормотал Дойтен. – И он победил тебя на этой площади?

– Нет, – усмехнулся Юайс. – Я постарался заинтересовать его собой, но не дать ему знать, что мы были знакомы. Будем считать, что я его обидел. В тот же день я позволил себя зачаровать какому-то колдуну и очнулся связанным в грязном сыром подвале с испражнениями. Тут же увидел и пропавшего парня, и девчонку. Слегка побитых и одурманенных. Впрочем, девчонка скорее делала вид. Собственно, меня только и ждали. Нас снова околдовали и долго везли. Пришли в себя мы уже в другом подвале. В огромном подвале, считай, что в яме. Там все и началось. Колдовства больше не было, да и не требовалось. Хозяева той ямы считали, что выбраться оттуда нельзя. Так что испытать толком нас не успели. Только постращали, похвалившись, что мы будем служить Черному Кругу и один из нас будет великим воином Очага; если, конечно, не сдохнем все. К тому времени я уже все понял и успел переговорить с каждым. Так что… – Юайс задумался. – Через две недели мы выбрались из этой ямы, убили всех стражников и наставников, в том числе и весьма важных персон, и ушли. Девчонку я спрятал недалеко, у друзей. А парня отвел домой. Мы тут же перевезли в другое место его мать, а сам он прибился к черным егерям. Я вернулся за девчонкой и обнаружил засаду. Узнал того парня, что бился со мной. Он ведь стал очень неплох за прошедшие годы. Научился хитрить, поддаваться, чтобы распознать умение противника. Девчонка потом вспоминала, как почувствовала, что он поддается, обозлилась, поцарапала его клинком. Потом он за это ее бил связанную. Жестоко, но умело. Не покалечил, ничего не сломал, но если бы не это… мы бы ушли сразу. А так… Он ведь мне поддавался, еще не зная, что мы с ним давно знакомы. Не показал и десятой части того, что может.

– Как ты можешь гадать? – не понял Дойтен.

– Через восточный пролив из океана Эттуайд в море Горн иногда заплывают глыбы льда размером с гору, – ответил Юайс. – Зевака скажет, что плывет большая льдина. А моряк ничего не скажет, но будет знать, что под водой скрывается большая часть этой горы. Примерно в десять раз больше той, что он видит. Я ведь старался свести схватку с тем парнем к ничьей. А он все ослаблял и ослаблял напор. Пришлось сбить его с ног кулаком.

– И он потом не покалечил тебя, связанного? – удивился Дойтен.

– Я ударил его так, что вряд ли он пришел в себя раньше чем через пару дней, – усмехнулся Юайс. – А уж за это время колдун побеспокоился, чтобы его добыча не пострадала. Но этот парень и в самом деле стал великим мастером. Уж не знаю, кто его учил…

– Дальше-то что?! – в нетерпении воскликнул Дойтен.

– Дальше? – вздохнул Юайс. – Да всё дальше. Я нашел девчонку, поблагодарил друзей, которые почувствовали неладное и ушли от опасности, и стал выводить ее из города. Но Очаг оказался не прост. На нас напали на окраине города. Мы прорубились, хотя были изранены. И этот парень… Впрочем, какой парень, он уже был воином. Мы ушли через реку, но он стрелял нам в спину, и одна из его стрел попала в девчонку. Впрочем, потом ее излечили.

– Я ее знаю ведь? – открыла сонные глаза Гаота.

– Знаешь, – положил ладонь на локоть Гаоты Юайс. – Кстати, Дойтен. А ведь стрела-то, скорее всего, была та же самая. Такая же, как и та,