– Есть нога, которая не слушается меня, – пробурчал Брайдем и вдруг заорал: – Демон меня раздери, Гантанас! Она еще ребенок!

– Этот ребенок на днях спас Пайсину! – повысил голос Гантанас. – Ты уверен, что хворь не остановила бы ее сердце? И уж поверь мне, я бы скорее смирился с тем, что ты корчишься от боли, чем с тем, что я не вижу причины твоей хромоты! Ты забыл, кто нанес тебе удар?

– Но ведь Бейд был ранен так же, но пережил это без последствий! – взмолился Брайдем.

– Не тычь мне Бейдом! – ударил кулаком по столу Гантанас. – Если бы не… Если бы не Священный Двор, я бы и близко его к Стеблям не подпустил!

– Вообще-то здесь дети, – кашлянула Дина, выбравшая себе самый красивый пояс, сплетенный из цветной кожи.

– И даже девушки, – добавила Йора, сверкая заклепками на своем.

– Сейчас, – пробормотала Гаота. – Я знаю, что искать.

– Откуда? – не понял Гантанас.

– Брайдем же меня вез в Стебли, – проговорила Гаота. – Не один день толкал меня коленями. Я, конечно, мало что соображала, но не могла не почувствовать, что одно из коленей холодное, а другое горячее. Но то, которое холодное… оно было очень холодным.

– Холодным, холодным… – бормотал Гантанас, словно пробовал это слово на вкус. – Ты хочешь сказать, что здоровое колено было холодным, а больное – горячим?

– Нет, – мотнула головой Гаота. – Больное было холодным. Как лед. Я видела, что Брайдем прихрамывает, и даже подумала, что он приложил лед, все ждала, что мой бок намокнет. Но лед не таял и не таял. И я стала пихать под бок платок.

– А я?то думал, что это ты делаешь? – удивился Брайдем. – Разве одно мое колено острее другого?

– Я ничего не понимала тогда, – призналась Гаота.

– А ну-ка… – Гантанас снял со стола последний сверток, положил его на каминную полку, шагнул в сторону и подхватил корзину, набитую свечами.

– Йора! Дина! Быстро! Берите свечи и зажигайте! Брайдем! Ложись на стол!

– Ты ополоумел! – почти зарычал Брайдем.

– Я не шучу, – грозно произнес вдруг оказавшийся не только выше, но и могучее кряжистого смотрителя приюта наставник по каллиграфии.

– Эх!.. – хотел произнести что-то смачное Брайдем, но махнул рукой и, кряхтя, полез на стол, бурча: – Вот для чего ты заказывал такую громадину? Тут не то что меня, и тебя можно распластать, и еще место останется для какой-нибудь Капаллы!

– Потом будешь шутки шутить, – пробормотал Гантанас. – Нога у него болит… Сейчас посмотрим на твою ногу. Не волнуйся, раздеваться не придется. Девушки! Свечи ставить по краю стола! И чтобы вплотную! Не хватит свечей – вон еще две корзины! И поживей!

– Мне что делать? – спросила Гаота.

– Пока ничего, – вытер пот со лба Гантанас. – Я скажу. Ты успокойся. Покажи ладони. Ну, отлично. То, что надо. Надень-ка вот это…

– Что это? – Она с удивлением рассматривала поданные ей серебристые перчатки.

– Это защита для рук, – объяснил Гантанас. – Если разбираешься с поганью, лучше не рисковать. Обычно маг способен устоять от заражения, но в любом случае враг будет знать, кто исцелил его противника.

– Или кто загубил его, пытаясь исцелить… – проворчал Брайдем. – Гантанас! Твои подопечные не спалят мне остатки волос на голове? Да что ты собираешься делать? Ну, хромаю. Боли-то нет!

– Лучше бы она была, – огрызнулся Гантанас. – Не зли меня.

– Велики! – показала Гаота руки в перчатках.

– Ничего страшного… – прошептал Гантанас, выхватил из-под стола короткую скамейку и с грохотом поставил ее точно над чреслами Брайдема.

– Гантанас! – завопил Брайдем. – Это ж тебе не… каллиграфия! Осторожнее надо!

– В другой раз буду осторожнее, – уверил Брайдема Гантанас. – Так, свечи все? Заканчивайте! И следите, чтобы ни одна не погасла! Держите наготове! Гаота. Заверни манжеты, еще раз. Не упадут. Теперь запоминай. Подожди! Сними пока меч!

Гантанас подхватил девчонку, вознес ее над пылающим огнями свечей краем стола и посадил на скамейку.

– Долго еще? – простонал Брайдем. – Горячо тут! Словно на алтаре лежу!

– Потерпи, – сказал Гантанас и посмотрел на испуганную Гаоту. – Ищи холод. Шрам – на правой ноге выше колена с внешней стороны, но мне нужен только холод. Больше ничего.

Холода не было. Ей не нужно было для этого ощупывать Брайдема, сейчас, когда рядом потрескивали свечи и наполняли теплом, жаром все тело, холод отозвался бы мгновенно, но его не было.

– Я сейчас испекусь!.. – заныл Брайдем.

– Не чувствую, – призналась Гаота, опустившись на скамейку животом. – Нет холода.

– Ладно, – вздохнул Гантанас. – Но проверим на всякий случай. Открывай рот, Брайдем.