Кажется, прошла вечность с тех пор, как он в последний раз касался этих губ. И в тот раз в прикосновениях не было боли, тоски, злости и отчаянья, которые наперекор откровенной страсти, чувствовались в поцелуе теперь.

— Ч-что… ты делаешь со мной? — Прошептала Михаэль у его губ.

В прозвучавших тихих словах слышались обида и злость, которые заставили Дэймоса грустно улыбнуться.

Он знал, какую сильную связь создает это проклятье. Он знал также, что такое муки голода, утолить который может лишь твой хозяин. Это была абсолютная зависимость, которая удерживала раба рядом лучше любых цепей, и в то же время служила отличным наказанием при надобности.

Так что Дэймос мог себе представить, как эта женщина его сейчас ненавидит. И эта ненависть оправдана, сколько бы он не говорил о благих намерениях. Он никуда ее не отпустит и не оставит выбора, если оный будет исключать присутствие его, Дракона, в ее жизни.

— Не сопротивляйся. Просто бери то, что я даю… что я хочу дать тебе… — Ответил тихо мужчина, отрываясь от женских губ.

Пара секунд, чтобы достигнуть ближайшей двери и оказаться в пустынной, наполненной сумраком, комнате.

Черт, он уже столько раз проворачивал подобное, что кажется, все эти прелюдии должны были его утомлять… Но почему-то с этой женщиной каждый новый раз был особенным, неповторимым и таким желанным.

Дэймос понимал о крайней необходимости аккуратности в своих действиях. И будь все проклято, он бы подумал об этом, если бы с момента их последней близости не прошла чертова вечность в страхе и неизвестности. Если бы не был свидетелем ее смерти, если бы не лицезрел эту ужасающую пустоту в любимых глазах и не ощущал холод мертвого тела. И он обязан наконец доказать себе таким примитивным образом, что его любимая жива, что она по-прежнему с ним и что по-прежнему желает только его.

Пуговицы ее простой рубашки разлетелись по полу от быстрого, резкого движения. Кажется, Дэймос слышал женский вскрик, который однако в следующее мгновение был заглушен очередным глубоким, порывистым поцелуем.

Как же он тосковал по ней, по ее вкусу, теплу и нежности ее тела…

Вероятно, тем, на что они наткнулись, был стол. Хотя в данный момент подошла бы любая горизонтальная поверхность…

Дэймос не сразу сообразил, что произошло, когда в темноте помещения раздался яркий, резкий звук… отрезвляющей пощечины. Резко выдохнув, мужчина потер ноющий подбородок, после чего вернул взгляд на женщину.

И… чтоб его, это не было игрой. Михаэль не собиралась заводить его сильнее, причиняя боль. Сейчас, тяжело дыша, все еще держа поднятой дрожащую руку, она выглядела напуганной и такой… беззащитной.

Теперь она не имела власти над ним, она не могла его остановить. Так же как и победить нужду, которая мучила и сводила ее с ума, напоминая ежесекундно о ее нынешнем положении.

Чертов идиот, он совершенно забыл об осторожности, едва не перейдя к насилию.

— Прости… — Выдохнул Дракон, упираясь руками в стол и кладя голову на женское плечо. — Прости, Михаэль. Я… так долго ждал тебя. Я все еще жду… и когда дело касается тебя, я забываю о том, что значит терпение.

Тишина была наполнена их дыханием. И напряжением, которому было не место между ними.

— Отпусти меня. — Проговорила тихо Миша, чувствуя, как мощное тело напрягается рядом с ней сильнее. Как шумный выдох горячит кожу шеи. — Пожалуйста… дай мне свободу, Эрион. Отпусти.

Ее тон был именно просящим. И слушая эти слова, Дэймос понимал, она еще никогда у него ничего не просила. И что сейчас она признает свое поражение. Понимает, что эта борьба — бессмысленна и глупа, потому что упрямо отвергая его, она тем самым убивает себя.

Свобода, которую он так жаждал тысячу лет, которая казалась безумной, дерзкой мечтой. Теперь ее жаждала его женщина. И Дэймос мог вернуть ее… если бы только эта свобода не означала непременное одиночество, бездну отчаянья и пустоты для него.

Михаэль застыла в ожидании ответа.

Она вспомнила тут же слова Клэймора, которые мужчина сказал ей не так давно. Его ответ на ее возмущение таким положением дел…

«Только не смей у него ничего просить. Слышишь? Даже не вздумай просить за меня. Меня воротит от одной мысли о том, что ты станешь перед ним унижаться».

И все равно она произнесла это тяжело давшееся «прошу». Вот только в отношении себя. Эгоистично. Понимая, что если между ними осталось хоть немного доверия и понимания, Дэймос примет верное решение и…

— Нет. — Выдохнул еле слышно Дракон, покачав головой.

— Нет? — Переспросила шокировано Михаэль, чувствуя, как мужские руки отпускают ее.

С огромным трудом ему дались эти шаги, которые отдаляли Дракона от желанной им женщины, которая так яростно хотела покинуть его. Он должен побыть один, несмотря на то, что жгучее желание требовало завершить начатое.

Выйдя в коридор, мужчина глубоко вздохнул. Тишину наполнял гулкий стук его сердца, которое напоминало о своем существовании только тогда, когда рядом была Михаэль. Она делала его живым. И ее слова… отпустить… добровольно позволить оставить его?

Навряд ли он будет способен удовлетворить ее просьбу когда-нибудь. Это единственная вещь, которую Дэймос не в состоянии сделать.