– Почему ей жарко? – спросила я, глядя, как Лера утирает со лба горячий пот. – Теням же обычно холодно!

– Холодно, пока не нажрутся, – Инструктор нахлобучил мне на голову шапку. – Эта нажралась, видишь, как клоп. Чужой энергии набрала, переваривает. Потому и парко ей.

Лиза поглядела на Леру с отвращением, но ничего не сказала. Инструктор выставил на середину подземелья свой стул:

– Садись.

Лера попыталась мне улыбнуться:

– Скажи им… Если надо много денег… Послушай, ну за что, не надо меня туда бросать… Отпустите…

Я отвела глаза. Я сделала все, что могла; теперь оставалось только ждать. Хранители, по-прежнему отрешенные, продолжали свою бесконечную партию, и костяшки домино ложились на стол одна за другой.

Я вышла в коридор. Вытащила телефон. Вяло – в который раз – удивилась, что здесь, в подземелье, есть сотовая связь. Впрочем, если меня не удивляет замороженный портал в другой мир, о чем еще говорить?

Я набрала номер Сэма. Я настояла, чтобы ему оставили телефон, хотя Лиза и Гриша были категорически против.

– Привет. Как ты?

– Ничего, – он старался говорить весело, но взвинченные нотки в его голосе заставили меня напрячься. – Мне тут звонили… из Лондона. Отец.

– Очень кстати, – пробормотала я. За все время нашего знакомства с Сэмом отец ему не звонил ни разу.

– Он говорит… эти твои знакомые связались с ним. Хотят миллион фунтов.

– Что?!

– Я так и думал, что ты не в курсе.

– Сэм, этого не может быть!

– Спроси у них… Отец, в принципе, заплатит. Не разорится. Его нельзя назвать очень уж добрым папашей, но жизнь сына для него что-то значит.

– Твоей жизни ничего не угрожает!

– В моем телефоне садится батарейка, – сказал он после паузы.

– Сэм, я буду у тебя… скоро!

– Буду ждать, – он усмехнулся в трубке, но это был очень невеселый смех.

Я бегом вернулась к порталу. Никто не двигался – Лера застыла, скорчившись на стуле, Инструктор замер, заложив руки за спину, Лиза и Гриша стояли рядом, не глядя друг на друга, Пипл, закрыв глаза, массировал двумя пальцами нос. Только хранители шевелились – поднимали и опускали руки, и костяшки домино щелкали о столешницу, как метроном, будто кости на адских счетах: щелк, щелк.

Я остановилась, не решаясь прервать общее оцепенение. Потому что сразу же после этой вынужденной паузы случится трагедия – человека, пусть бывшего, выкинут в Темный Мир, в черные протуберанцы, в бездну, к Теням.

Скрипнул стул. Лера пошевелилась. Ее тонкие руки поднялись, она обхватила себя за плечи, стиснула пальцы с обгрызенным маникюром.

– Холодно, – прошептала она. – Здесь очень… холодно. Мороз…

Губы ее синели с каждой секундой. На ресницах появилась изморозь.

– Холодно, – она умоляюще взглянула на Инструктора. – Пожалуйста…

Тот молча вытащил из-за стеллажей еще один ватник и накинул ей на плечи.

Лицо Леры было снова на месте. На шее остался красный шрам, будто от ожога. Ошейник исчез.

– Пипл, проверь, – я не верила своим глазам.

Пипл подскочил, закружил вокруг стула, принюхиваясь, как собака:

– Play by Givenchy принадлежит к семейству древесных ароматов. Сердцем композиции является древесина карибского амириса…

– Перестань! – закричала я.

– Она человек, – сказал Пипл и вдруг обнял меня так, что кости затрещали.

Гриша открыл рамку в сорок первую квартиру уже знакомого мне дома: туда, где однажды ночевала под диваном. Через несколько минут Лера оказалась в постели, еще через минуту перезвонила Мише:

– Миша… Пожалуйста, приезжай, я заболела…

– Где ты?! – Миша так кричал в трубку, что слышно было без громкой связи.

– Где и была – дома… Я с утра дома лежу… Пожалуйста, привези мне хотя бы молочка, холодильник пустой… А у меня вирус, я встать не могу…

– Сейчас, сейчас приеду! Сейчас!

Позже я узнала, что звонок Леры застал Мишу в полиции. Он требовал, чтобы у него приняли заявление – не просто о пропаже человека, а о похищении. Дежурный не особенно верил ему – но в конце концов велел подробно изложить ситуацию на бумаге. И Миша завис над чистым листом, пытаясь сформулировать все, что знал, доходчиво и убедительно, но чтобы его при этом не сочли сумасшедшим. Вот тут-то и зазвонил телефон, и голос Леры, слегка капризный, но явно очень слабый и больной, попросил привезти молочка…

Через Лерину ванную мы с Гришей ушли в офис. Леша сидел за мониторингом, и новости наконец-то были хорошие: состояние жертв стремительно улучшалось. Всех, кто был в реанимации, перевели в терапию, а некоторые больные, почувствовав прилив сил, стали рваться из больницы домой. Желтые издания радостно спекулировали на темы военных испытаний на химфаке, катастрофы на биофаке, террористов на геофаке и ботулизма в столовой Главного здания, но это была уже ерунда. Главное, никто не умер.

– Лиза, – сказала я. – Ты знаешь, кто отец Сэма?

– Понятия не имею, – отозвалась она без раздумий. – Это имеет значение?

– Его отец очень богат. Живет в Лондоне. Он звонил Сэму…

– А я просила не оставлять ему его трубку!

– …и сказал, что ты с ним связалась, в смысле с отцом. И требуешь миллион.

– Рублей?

– Фунтов!

Лиза открыла и закрыла рот, как очень удивленная рыба. Пипл и Гриша, бравшие кофе у кофеварки, одновременно повернули к нам головы.

– Кто бы мне подкинул миллиончик фунтов, – сказала Лиза после длинной паузы. – Он что, назвал мое имя?

– Нет, он сказал «твои знакомые».

– Интересно, – протянула Лиза. – Я прямо заинтригована, думаю, не пойти ли на краткие курсы эффективного шантажа… Ты поверила?

Я помотала головой:

– Вообще не понимаю, что происходит. Мне надо поговорить с Инструктором… Но давай, пожалуйста, выпустим Сэма.

Лиза молча протянула мне зеркало. В погоне за Тенью я забыла о своем подбитом глазе: сейчас тональный крем расплылся, синяк потемнел, лицо требовало срочной редактуры.

– Это был несчастный случай, – сказала я твердо. – У Сэма помутился рассудок.

– Все так говорят. А потом не знают, куда бежать от своих «рыцарей». Если мужик один раз замахнулся – спьяну, сдуру, все равно, – его надо бросать немедленно, и к лешему такую любовь.

– Он не спьяну и не сдуру, он болен!

– Значит, пусть идет в больницу.

– Лиза, я понимаю, о чем ты, но это же особый случай!

– У всех «особый»… Кстати, где твой амулет?

Я запнулась:

– Не знаю. Можно поискать у него в квартире. Наверное, под ковром, за батареей…

Лиза покачала головой:

– Мы уже искали, амулета нет. – Она обернулась к Леше. – Подними информацию в Сети насчет его папаши… Как его, Волков?

– Мало ли Волковых…

– Ничего, Леша найдет.

У меня зазвонил телефон.

– Жду тебя внизу, – без предисловий сказал Инструктор. – Тут новая информация насчет твоего Сэма.

Инструктор ждал меня не у портала, как обычно, а в закоулках брошенных подземелий, где воняло гнилью и ржавчиной и по углам громоздились брошенные, забытые, давно пришедшие в негодность столы, сейфы, мотки проводов. Двери здесь были толщиной в полметра – не удивлюсь, если их проектировали в расчете на прямое попадание атомной бомбы.

– Я Дашу потом выведу, – сказал Инструктор Грише. Тот кивнул, торопливо нарисовал граффити и проскользнул в открывшийся проем – там пахло кофе и негромко играла музыка, Леша сидел, уткнувшись в компьютер, и о чем-то тихо спорили Лиза и Пипл.

Мы с Инструктором остались на глубине многих сотен метров, в закоулках подземелий, о которых мало кто знает. А возможно, никто, кроме сотрудников Доставки. Мы были одни, если не считать Сэма, запертого за одной из чудовищных железных дверей.

– Как ты с ним познакомилась?

– Нормально, в университете.

– Он первый подошел?

– А что такого?