знак.

Сказать, что на него совсем не подействовала магия старух, землянин теперь бы не решился, первое прикосновение принесло ощущение жара. Но не нестерпимого, а вроде как прикоснулся мимолетом к начавшему остывать чайнику. А потом и оно пропало.

— Совсем вы его не кормите, что ли? — назло ведьмам бурчал Арсений, — и искупать бы неплохо… эх, нет на вас ни комиссии по правам человека, ни гринписа!

— Аркстрид, — подозрительно уставясь на Риду, — проскрипела главная ведьма, — ты слишком распустила… своего не «демона»! Что хочет, то и говорит!

— Если бы я говорил все, что хотел, — не остался в долгу Арсений, — ты услышала бы много больше… но боюсь, ничего из сказанного тебе бы не понравилось!

— Например? — бабка зашипела прямо как змея.

— Да хоть тот же ваш ритуал… вытаскивания людей из чужих миров… вот если бы тебя прямо сейчас, вытащили в незнакомое место, объявили демоном, и велели убивать совершенно ничего не сделавших тебе плохого обезьян… ты бы радовалась? — сердито выговаривал землянин, — А если учесть, что ваш мир намного отстал в техническом отношении от моего, что живете вы бедно и примитивно, как австралийские дикари?! Да и война эта ваша… дурацкая, неужели до сих пор непонятно, что у вас никаких шансов выиграть? Сколько лет вы уже воюете? Сто, двести? И с каждым годом вас все меньше, а граница где была, там и остается. Или вы и территорию понемногу теряете? И даже ваши сумасшедшие правила по принудительному отбору ничего не дают… я ведь правильно понял, что воинов рождается все меньше?!

В комнате воцарилась мертвая тишина, ведьмы слушали Арсения, стиснув губы, Аркстрид зажала ладошкой рот, словно боялась закричать, а пленник все выплескивал на гаран тяжкие обвинения.

Пока не сообразил, что вовсе не хотел ничего такого говорить, наоборот, решил показать себя пай-мальчиком. Откуда же взялся этот осуждающий тон и резкие слова? Словно сами рождались в его голове, как черти подталкивали…

Ах, вот как! Вспыхнуло в мозгу ясное понимание произошедшего, так это никакие не черти…

Ну, держись, дракон, если это именно ты сделал всё, чтобы мы встретились как можно скорее!

— Уведите его… — ледяной голос старейшины прозвучал для Арсения приговором.

Смертным.

Это неважно, что старушки не знают о разговоре с драконом и не догадываются, что у демона, возможно, есть шансы на жизнь. Они-то его навсегда вычеркнут из жизни, не нужен им ни критик, ни смутьян.

И это неожиданно оказалось очень больно… намного больнее, чем он мог представить. Арсений оглянулся на горестно нахмурившую брови Риду, перевел взгляд на побледневшее круглое лицо расстроенно прикусившей губу Урсы, криво ухмыльнулся и пошел прочь.

А что тут можно сказать? Не волнуйтесь девочки, я может быть, еще вернусь? А вдруг не вернется, зачем попусту обещать? Да и нужны ли кому-нибудь обещания залетного демона… свалившегося на их головы, чего-то наговорившего, спутавшего все планы и гордо потопавшего сдаваться в жертву?

Эх, жизнь моя пропащая, вот как не повезет в какой-нибудь малости, так и начинают сыпаться неприятности, большие и очень большие, словно кто дыру проковырял, сокрушался Арсений, слушая, как запирают за ним крепкую дверь чуланчика.

— Пить хочешь? — кротко спросил кто-то в полутьме, и землянин, оглянувшись, рассмотрел того угла, которого приводили на эксперимент, а рядом с ним еще троих, таких же худых и грязных.

Свалявшаяся шерсть висела на тощих животах неопрятными клочьями, из угла, от накрытой тряпкой бадьи, мерзко воняло.

— Нет, спасибо, — не настолько он еще мучается жаждой, чтобы пить неизвестно что из давно немытой кружки, — вы все здесь?

— Да, — просто сказал рыжий, — мы думаем, что все, из разных домов сюда привезли. Уже больше двух тулов тут сидим. Наверное, скоро домой пойдем.

— А почему вы думаете, что домой? — осторожно спросил Арсений, — нас же вроде дракону отдадут? А он того… сожрет.