так век бы его не видать, откуда он только такой нарисовался?!
Пленник искоса посмотрел на унылое личико пацаненка, украдкой вздохнул и решительно полез в заветный уголок постели, где хранил свое скудное личное имущество.
— Держи, — сшитый Урсой из обрывка полотна мешочек, набитый грубыми железными бляшками лег на худенькие коленки.
— НЕТ! — отчаянно шарахнулся в сторону мальчишка, — не нужно, Сен!
Вот тупица, напугал ребенка, выругал себя Арсений, ведь он же прекрасно понимает, что я могу и не вернуться. Нехорошо получилось, нужно срочно что-то придумать…
— Я только тебе могу доверить на сохранение свои вещи, — сказал пленник укоризненно, словно именно это и имел в виду первоначально, — когда вернусь, отдашь.
Заморыш всхлипнул последний раз, совершенно по земному провел рукавом под носом и крепко вцепился в кошель.
— Никому не дам, — серьезно пообещал он, и Арсению захотелось сделать что-нибудь эдакое…
Напиться или завыть, а еще лучше, набить кому-нибудь морду… и было бы просто прекрасно, если у этой морды оказались вертикальные зрачки. Но никаких спиртных напитков, как Арсений уже досконально разведал, гараны не потребляли, с успехом заменяя их многочисленными бодрящими и успокаивающими отварами. И ни одной змеиной морды и близко не видно, а завыть — как-то совестно перед доверчивым малышом.
Единственным, хотя и слабым утешением, оставался для Арсения сделанный им крамольный подрыв незыблемого женского авторитета в глазах малышни. Даже заносчивая Манист в конце концов безоговорочно признала, что слабый Хир соображает намного быстрее ее. И настолько зауважала пацана, что вчера он по собственной инициативе безбоязненно отправился в детскую комнату, и вернулся только к вечерней сказке. Очень довольный своей резко возросшей значимостью.
Ехать нужно было на санях, и первым в них упаковали Арсения. Именно упаковали, замотали пологом и натянули на лицо шапку с узкими дырками, совсем как у омоновца, только меховую. Пока точно так же упаковывали Аркстрид и втору, пленник едва не задохнулся от духоты и нервного смеха, вот они, жуткие мохнатые монстры из его кошмаров.
А потом собаки резво рванули вперед, и Арсению сразу стало не до смеха, ледяные колючие крошки, отлетающие из-под собачьих лап, стеклянными иглами вонзались в веки и губы. Плюнув на горячее желание разглядеть местность, и на собственную мужскую гордость, Арсений поглубже заполз под полог, оставив лишь узкую щель для воздуха.
Ехали больше часа, и за это время остановились только три раза, поспешно сменить стоявших в передке воинов, зовущихся ездовыми. Замерзшим ездовым растирали зельем лица и руки, выдавали порцию горячего отвара, из жбана, тщательно замотанного мехом и засовывали их под меховой полог на заднее сиденье.
Когда остановились в четвертый раз, Арсений сразу сообразил, что они, наконец, приехали. Его выпутали из полога и почти бегом повели в дом, пленник только успел с разочарованием заметить точно такой же сугроб, каким казался дом Аркстрид.
По полутемным помещениям его вели Урса с Канкир, и по тому, как уверенно женщины тут ориентировались, пленник понял, что этот совет не такая уж редкая вещь, и, стало быть, можно пока не торопиться выполнять советы дракона… если получится.
Почему-то не хотелось ему никуда уходить… с каждым днем все больше не хотелось. Думалось Арсению ночами о переговорах с зеленым владыкой, о постройке бани и коптильни, и о старинных методах ведения войны, вплоть до партизанских… и снова все упиралось в колдовские змеиные глаза того типа… называющего себя драконом.
В просторной комнате, явно использующейся в обычные дни как столовая, сидели за длинным столом три старые гаранки, две таких же крупных, как Урса и одна поменьше, сухонькая и сердитая.
— Ну, прибыли, наконец, — ядовито пробурчала она, едва завидев Аркстрид и тут же замахала сухими ручками, — не нужно сейчас демона сюда, отведите в соседнюю комнату, да приглядывайте. Что говоришь? Все они поначалу не агрессивные, пусть там посидит, пока остальное решим. Тулист привезли? А почему?
Ответа Аркстрид, так покорно отвечавшей на вопросы, словно она была провинившейся школьницей, Арсений уже не услышал, Урса, второй день щеголявшая без лубков, торопливо вытолкала его в холл.
