Она развернулась, чтобы уйти. Я вдруг остро возненавидела это место. Эту женщину.

Я старательно загоняла в глубину сознания все мысли об унижении, благодаря Высшего за крышу над головой и хоть какую-то, но еду. А мысли все вертелись, вертелись, не желая покидать мою бедную голову.

Больше всего убивала необходимость питаться после всех, зная, что на кухне может и не остаться ничего. Спрашивать, есть ли что для меня сегодня. Видеть остальных детей. Отказываться от угощений, которые они мне таскали. Стабильно раз-два в неделю слышать «нет, Блейк, сегодня ничего» от кухарки и видеть, как она прячет глаза.

— Я совершила ошибку, и вы меня выгоняете. Хорошо воспитываете, госпожа. — Я криво усмехнулась.

И сама поразилась, как безжизненно звучал голос.

— Оставьте себе мои вещи. И идите… к демонам. Хотя, как показывает опыт, они куда человечнее вас.

Повернулась к Кайлу, вытерла глаза и буркнула:

— Куда?

— Вещи. Собери, — процедил мужчина. — Немедленно.

— Не буду! — в ответ выдохнула я. — Что сделаешь? Выпорешь?

— Как только останемся наедине — обязательно. Блейк, я дважды повторять не стану. Берешь свои вещи и идешь за мной. Иначе я вывалю все прямо на пол, и будешь собирать.

Хуже уже быть не может. Но я не собиралась слушать Погонщика. Я хотела оказаться как можно дальше от всего этого. И в то же время боялась убегать, ночевать пришлось бы на улице. И я не строила иллюзий относительно последствий такой ночевки.

— Понятно, — хмыкнул Кайл.

И извлек из кармана куртки сложенный вчетверо лист бумаги, исписанный мелкими изящными буковками.

— Посмотри-ка сюда, солнышко, — издевательски протянул мужчина. — Знаешь, что это такое?

Я покачала головой. Буквы были незнакомыми, но подписи внизу документа я узнала. Первая — Кайла, размашистая, небрежная. Вторая — аккуратная, кудрявая. Мамина. Какое-то нехорошее чувство зародилось в душе.

— Нет, не знаю.

— Это, моя дорогая, контракт. Очень старая магия, о ней редко кто вспоминает. У моей матери есть коллекция книг, редких изданий. Часть ее детская. Ею пользуется моя всячески угнетаемая и беспризорная дочь. А вторая часть — моя. Так вот, ты же у нас любишь легенды? Рассказываю. Это договор с нашей обожаемой всеми Меридией. Она уже сдохла давным-давно, поди, а колдовство действует. Суть договора проста, как твои извилины: я тебя купил.

Не дожидаясь моего закономерного вопроса, Кайл пояснил:

— У твоей матери. Это было не так уж и сложно, вы с ней стоите друг друга. Так что теперь ты — моя собственность. Вообще, по договору, жена. Но ты же знаешь, что это значит?

Кажется, знала. И, кажется, мне надо было сесть. Еще минуту назад я думала, будто у меня всего лишь нет жилья. И можно было попросить помощи у Зейна, у Анри, у тех же Белых — в какой бы ссоре мы ни были с Андром, его родители помогли бы мне. А там… Можно было уйти из Академии, устроиться на работу, оплачивать комнату. Не мечта, но все же жизнь. А теперь оказалось, что все намного хуже. В правдивости слов Кайла я не сомневалась, слишком уж довольным он выглядел. И подпись матери я узнала без проблем.

Что придумает Кайл? В свете новой информации этот вопрос меня мучил очень сильно. И все его слова на улице не казались пустыми угрозами. Блейк, что ты наделала? Стоит ли беспокойство за одну маленькую девочку собственной жизни и свободы?

— Еще раз повторить? Вещи свои собери.

— Господин Златокрылый, — вмешалась наставница. — Ступайте с Блейк домой, время позднее. Она разбудит всех в спальне, если начнет собираться. Мы пришлем ее вещи завтра с посыльным.