- Серьезная утрата, — я смеюсь.

Отец пропускает мимо ушей:

- Друг пришел сюда на следующий день, сказал, что у него сотня от отца и ему не с кем поговорить.

- Почему к тебе?

- Ты выгоняешь его в приют после разговора!

- А ты выставляешь на улицу!

- Молчаливая вынудила его уйти из Фиры, не я. Здесь живет твоя мать, а с ней, знаешь ли, жить не легко… трахай или не трахай, все об одном.

- Я вижу…

- И никто не желает говорить со своими родителями… остался только я, — подкуривает следующую. — Кому нужны наставники? Мы нуждаемся в друзьях! Повзрослеешь — поймешь, — тушит в желтой краске.

- И о чем вы говорили?

- О красках… — вздыхает и подкуривает следующую. — О куклах! Мы отпускали много комментариев в твой адрес! Ох, как много! Говорили о безликих куклах и о красках, об именах и о лжи. Собственно обо всем том, о чем вы говорили, я говорил, Маркус, весь мир, все люди…

- Стало быть об авангарде, — я шучу.

Тушит сигарету в зеленой краске, подкуривает следующую.

- Стало быть о жизни, — он шутит.

- И к чему пришли?

- К тому, что говорить об этом мы будем часто: по понедельникам, средам и пятницам.

- А другие дни?

- Будем жить… — выдувает кольца.

- Так а что с куклами и красками? — я спрашиваю.

- Куклы создают безликими, а после красками придают черты и дают имена… совсем как людям…

- Весьма прогрессивная мысль, — я не успеваю курить за ним.

- И я так подумал… — тушит в оранжевой краске. — Так мы скрываем ложь. Это мне хотелось говорить