французского, а он не знает английского. Наша задача взять вождя целехоньким. И только. Ничего кроме. Это приказ. Вы все поняли, лейтенант?

Так точно, мон колонель! Бернадотт вытянулся, прищелкнул каблуками. Потом его юное сердитое лицо озарилось нешуточной надеждой. Но если при выполнении акции по нам откроют огонь, я надеюсь, нам будет позволено отвечать?

Ну, разумеется, усмехнулся Мазур. Как же иначе? Отвечать огнем на огонь дело, можно сказать, святое. Поэтому любую попытку сопротивления с ходу подавлять огнем. У людей вождя куча старых, но надежных винтовок. Стрелки они, конечно, косорукие, но магазинка есть магазинка, а уж когда их много Так что, если начнется какая-то заварушка, разрешаю не церемониться с каждым, кто моментально не выполнит команду Бросай оружие! и уж тем более с теми, кто вздумает палить Главное, повторяю, взять вождя целехоньким. Как бы только его найти побыстрее, не плутая

Его дом обязательно будет стоять в центре деревни, уверенно сказал Бернадотт. И я примерно представляю, как он должен выглядеть все дома вождей ставятся по одному канону.

Отлично, кивнул Мазур. Двинулись.

Он повернулся и первым зашагал к вертолету.

Предосторожности ради, чтобы избежать лишнего преждевременного шума, Мазур распорядился посадить вертолет примерно в полумиле от окраины столицы то бишь большой деревни. Вертолет оказался отделен от нее густой рощей каких-то местных деревьев с корявыми стволами и пышными кронами, а поскольку он до этого шел практически на высоте человеческого роста, прибытие винтокрыла наверняка осталось незамеченным.

Выпрыгнув первым, Мазур одернул китель, поправил фуражку. Он не особенно опасался вооруженного сопротивления местные все же не законченные идиоты, чтобы с ходу нападать на трех офицеров и двух солдат в полной форме но когда начинаются поганые странности, ожидать можно чего угодно. Поэтому он перебросил автомат поудобнее, поставил его на стрельбу очередями, привычно прижимая пальцем курок с тыльной стороны, чтобы избежать случайного выстрела. Лейтенанта и его солдат инструктировать не пришлось они проделали то же самое по собственной инициативе, не говоря уж о Лаврике. Алле! (вперед! фр.) распорядился Мазур, знавший по-французски десятка три слов и самых ходовых фразочек.

Они двинулись через рощу волчьей вереницей. Оказавшись у крайних деревьев (теперь их от ближайших домов отделяло метров двести) остановились и осмотрелись, не выходя из лесочка.

Справа, вдалеке, на обширных полях, ритмично взмахивали мотыгами местные землеробы вытянувшись нестройными шеренгами, казавшиеся издалека одинаковыми заводными куколками.

Судя по зрелищу, битва за урожай в полном разгаре. Впереди стояли дома град-столицы то есть разбросанные без малейшего намека на улицы круглые хижины из серовато-желтой необожженной глины, с соломенными крышами и хаотично расположенными маленькими окошечками без рам и стекол. Меж ними, как обычно, бродили худые свиньи и худые собаки а иные валялись в тенечке. Для Мазура это уже было привычным зрелищем.

Так А вот это уже гораздо интереснее и не похоже что-то на житейские будни Мазур достал из кармана кителя маленький бинокль и поднял его к глазам. Лаврик и Бернадотт вынули свои.

Возле двух хижин помещались в тени пейзане, вооруженные теми самыми устаревшими магазинками: трое у правой, четверо у левой. Никак нельзя сказать, что службу они несли бдительно: попросту сидели себе в самых расслабленных позах, нажевывая что-то видимо, ту самую местную жвачку, которую здесь обожают не меньше, чем бетель в Индии или насвай в Узбекистане, не говоря уж о янкесах с их чуингамом. Ею даже настоящая столица заплевана, как ни бдит за чистотой центральных улиц полиция, без лишних слов всегда готовая перетянуть нарушителя по хребту дубинкой, не заморачиваясь европейскими штучками вроде штрафных квитанций. Двое, наверняка самые добросовестные, держали свои винтовки на коленях, но остальные прислонили их к стенам хижин. Уроды, подумал Мазур с брезгливым превосходством. Вас всех одной очередью снять можно, не караул, а мечта пулеметчика

Лейтенант, сказал он негромко. Я плохо знаю местный уклад жизни, но, по-моему, это все же не в обычае, а? Выставлять на окраине деревни вооруженную охрану?

Вот именно, мон колонель. Разве что случится что-то нехорошее. Стычки меж племенами до сих пор случаются Ага! Вон там, левая хижина

Мазур перевел бинокль в ту сторону. Покачал головой. Лаврик, далеко не впервые, предсказал правильно: в стене хижины зияло не менее дюжины черных дырок, окруженных паутиной трещин. И человек неопытнее Мазура, однако имевший кой-какой навык, без труда определил бы следы автоматной очереди. Пуля из Калашникова прошивает насквозь и препятствия посерьезнее паршивенькой глиняной стены толщиной пальца в три Да, головоломка складывается И на стене другой хижины та же картина, только дырок побольше.

Вы оказались правы, господин майор, с уважением сказал Бернадотт. Здесь стреляли из автоматов. И, уж конечно, это были не ваши люди И добавил, зло щурясь: Что нисколько не меняет моего отношения к тем, кто убил наших солдат

Пошли, сказал Мазур. Когда будем совсем близко, прикажете им побросать оружие, лейтенант. Любое сопротивление гасить в зародыше.

Лейтенант перевел это своим солдатам, не знавшим английского, и все пятеро быстрым решительным шагом двинулись к околице, примостив на ремнях автоматы так, чтобы моментально резануть очередью.

Заметили их, когда они уже преодолели полпути. Караульные, как и следовало ожидать, повели себя, как сущие деревенские олухи, не обученные и азам караульной службы. Четверо вскочили, подхватили винтовки, прицелился в идущих только один на здешний простонародный манер, прижав приклад к бедру.

Трое просто стояли, сбившись в кучку, держа винтовки кто как, один даже за середину. Что до трех остальных, винтовки-то они подхватили, но так и остались сидеть.

Мазур ускорил шаг, не сводя глаз с правой руки единственного, кто целился. Конечно, когда оружие держат этак вот, попасть в цель один процент из ста, но все равно, неприятно как-то шагать под направленным на тебя дулом Мазур неотрывно фиксировал руку и, если бы палец лег на спуск

Нет, бравый воитель так и торчал, обхватив пятерней скобу, так что их разделяло теперь метра три. На всех семи физиономиях читалась самая вахлацкая растерянность. Нет, это не мятеж, подумал Мазур, мятежники непременно стали бы с ходу палить по людям в военной форме

Бернадотт что-то громко скомандовал на местном языке. Никто из семерых не шелохнулся, так и остались в прежних позах. Оскалясь, лейтенант потянул спусковой крючок. Длинная череда пыльных фонтанчиков прошлась справа налево у самых босых ступней стоявших. Эта наглядная агитация оказалась как нельзя более убедительной семеро, серея лицами, живенько пошвыряли винтовки куда попало. Причем тот, что целился, олух царя небесного, едва не угодил Мазуру по коленке своим древним штуцером, но Мазур вовремя уклонился.

Какие будут приказания, мон колонель? дисциплинированно осведомился Бернадотт, так и держа семерых под прицелом с самым недружелюбным выражением лица.

Чуть подумав, Мазур распорядился:

Оставьте одного солдата их охранять а то побегут сейчас по деревне, шум поднимут Остальные вперед!

Они двинулись вперед прежней вереницей. Деревня казалась вымершей, если не считать бродившую и валявшуюся живность и голых пузатых малышей, возившихся в пыли у некоторых хижин. Ничего удивительного: в деревне, на каком бы континенте она ни находилась, днем, в страду, праздношатающихся не бывает.

Малыши при виде визитеров реагировали по-разному: кто с визгом и ревом кидался в хижину, кто