реночевать решили в овраге, чтобы костер не виден был со
стороны.
— Эх, пожрать бы сейчас, — мечтательно произнес Да-
нила, — хоть хлеба ржаного корочку бы погрызть, второй
день не евши. Может я схожу в деревню. Дойду тихонько
до крайних изб, небось хлеба дадут краюху или картошки.
62
— Эх, сейчас бы в чугунoчке, да в мундирчике…
— Давай, пожалуй, что ли, только осторожно, — после
недолгого раздумья сказал Павел, — только винтовку ос-
тавь, если чего скажи, испугался, заблудился, карманы про-
верь, чтобы ни патронов, ничего.
Данила, передав винтовку пареньку справа, пошел по
направлению к деревне. Небо темнело, закончился еще один
день войны, войны, в которую несмотря ни на что никто не
хотел верить…
Он сидел в кустах и ждал темноты, впереди на фоне кро-
ваво-красного заката темнели избы, в окнах зажглись керо-
синовые лампы. Лаяли во дворах редкие собаки и мычала
корова. Он подошел тихо к крайней избе и осторожно за-
глянул в окно, немецкие солдаты играли за столом в карты,
патефон играл незнакомую музыку. Открылась дверь, Да-
нила отпрянул в темноту, бабушка с подойником шла по
двору, по настеленным через грязь доскам.
— Бабушка, — тихо позвал Данила.
