названия которых выпали у меня из головы. Например, рагу из заячьих потрохов, мясной рулет, суп с манной крупой, карамельный пудинг или лимонный крем. А незабываемые гренки!
Аннелиза проглатывает комплименты как само собой разумеющиеся факты. Погруженная в мысли, она намазывает следующий тост растаявшим маслом и сверху желе из бузины. Потом рассказывает свой сегодняшний сон, чтобы еще больше вырасти в наших глазах. Она, мол, придумала специальную машину для женщин, избавляющую от проблем с этим чертовым задним ходом.
— В наше время у всех поездов на каждом конце по кабине машиниста, так что по прибытии на главный вокзал не нужно переставлять головной вагон. По этому принципу я и сконструировала автомобиль во сне. У него руль, педаль газа, тормоза и сцепления спереди и сзади.
Эвальд, как инженер-машиностроитель, слушает очень внимательно, словно идея женской машины его очень заинтересовала.
— Отлично! И абсолютно осуществимо! В пятидесятые годы фирма «Цюндап» разработала автомобиль «Янус», вход у которого был впереди и сзади, а пассажиры сидели спина к спине. — Немного помолчав, он добавил: — У «Януса» был одноцилиндровый воздухонаддувный двухтактный двигатель и…
Аннелиза зевнула. Вот отчего мы находим мужские профессии скучными? Правда, очень мило, что Эвальд не стал с ходу отпускать шуточки в адрес женщин, не умеющих подавать машину назад. Удо или Харди на его месте не стали бы стесняться.
Джентльмен встает.
— Чтобы не держать вас долго в напряжении, позвоню-ка я Йоле прямо сейчас. Если повезет, застану ее на посту медсестры. В это время никто в клинику обычно не приходит.
Аннелиза начинает убирать со стола, потому что скоро обед и нужно позаботиться о еде.
— Ты не знаешь, как приготовить испанские «Фрикко»? — спрашивает она меня, но в этот момент к нам снова спустился Эвальд.
— Все складывается превосходно! — объявляет он. — Завтра обедаем у Йолы, и вам не придется ничего готовить. — Он, очевидно, гордится тем, что позаботился об Аннелизе, избавив ее от стояния у плиты.
26
Завтра он, пожалуй, сыграет с Андреасом, своим зятем, партию в шахматы, заявляет Эвальд, потому что, когда четыре женщины собираются за столом, слова не вставишь. Аннелиза возражает, мол, Эвальд — прирожденный статист для немого кино, и усмехается. То же самое недавно говорила Луиза, сознается он. Наверное, в головах старых подруг его анекдоты лучше сохраняются, чем у него самого.
Затем Эвальд посвятил и меня в эту старинную историю. Рассказал, что его отец какое-то время работал осветителем. Однажды он услышал, что для участия в короткой сцене подыскивают новорожденного младенца, и обратил внимание режиссера на свою жену, которой вот-вот предстояло рожать. Вот так Эвальд, еще не родившись, уже получил роль статиста.
— И как называется фильм? — интересуюсь я.
Аннелиза злорадно комментирует, что Эвальд изображал только что родившуюся Снегурочку.
— И была она бела как снег, румяна как кровь и такая черноволосая, как черное дерево, — процитировала я сказку «Снегурочка». — Тебя хоть хорошо загримировали?
Эвальд пригладил свои редкие волосы и ответил, что его мать потом всю свою жизнь хвалилась славой новорожденной звезды. Снегурочку же он сыграл восхитительно, хотя в кадре находился всего несколько секунд.
— Несмотря на это, я уже с раннего детства глотнул, так сказать, театрального воздуха, что не могло пройти бесследно!
В котором часу нам завтра выезжать? Не посоветовавшись со мной, Аннелиза решила надеть свой костюм трубочиста, который ее стройнил. К этому наряду, естественно, полагались серьги, браслет, кольцо и брошь с изумрудами — в общем, полный комплект русских украшений. Я тоже недолго раздумывала, так как в сером шелковом платье с шифоновой косынкой гарантированно выгляжу стройной. Проблемы возникли с обувью. Поскольку у нас не было намерения подвергать себя истязаниям, пришлось покориться необходимости и влезть в проверенные мокасины со стельками. В сущности, нас больше волновало, как нас оценят Луиза с Йолой, а не сказочный принц. Что до его партнера по шахматам, то его мнение и нам и вовсе было безразлично.
