это позволяю.

– Тебе надо размяться? – спрашивает он.

– Уже размялась.

Протянув руку, он дотрагивается большим пальцем до моей щеки.

– Выглядишь неплохо, – говорит он. – Болит что-нибудь?

Я качаю головой. Он действительно думает, будто я в состоянии что-то произнести, когда его пальцы касаются моего лица? Довольно сложно одновременно говорить и сдерживать дыхание.

Он отводит руку и улыбается:

– Ладно. Готова?

– Угу, – выдыхаю я.

И мы бежим. Какое-то время – рядом, пока дорожка не сужается, и вот он несется следом за мной, отчего я начинаю ужасно смущаться. Обычно во время бега я совершенно забываю о себе, но на этот раз отдаю отчет в каждой мелочи – волосы, длина шортов, капли пота, стекающие по спине. И только когда дорожка расширяется и мы снова бежим бок о бок, я с облегчением вздыхаю.

– Тебе надо осваивать беговую дорожку. – Голос его звучит твердо, и совершенно не похоже, что с утра он уже одолел четыре мили. – У тебя выносливости больше, чем у большинства парней из прошлогодней команды.

– Не знаю, хочется ли мне этого, – тяжело дыша, отвечаю я. – Я никого не знаю. Хотела попробовать, но до сих пор мне попадались какие-то злыдни. Не хочется общаться с ними еще и в команде.

– Ты пробыла в школе всего один день. Пусть пройдет время. Нельзя ожидать, что после домашнего обучения ты мигом заведешь кучу друзей.

Я останавливаюсь на месте как вкопанная. Он не сразу замечает, что меня нет рядом. Обернувшись, он видит, что я стою на месте, бросается ко мне и хватает за плечи:

– Ты в порядке? Голова кружится?

Я качаю головой и сбрасываю с плеч его руки.

– Все нормально, – произношу я, не скрывая раздражения.

Он наклоняет голову:

– Я что-то не то сказал?

Я поворачиваю в сторону дома, он идет следом.

– В каком-то смысле, – отвечаю я, скосив на него глаза. – Вчера я пошутила насчет слежки, но ты признался, что искал меня в Facebook сразу после знакомства. Потом настоял на совместных пробежках, хотя тебе это не по пути. Теперь ты каким-то образом узнал, когда я поступила в школу. И что я получила домашнее образование. Не стану врать, это слегка настораживает.

Я жду объяснения, но он лишь рассматривает меня прищуренными глазами. Мы оба все так же идем вперед, а он молча смотрит на меня, пока мы не сворачиваем за угол. Тяжело вздохнув, он наконец заговаривает.

– Я расспрашивал народ, – признается он. – Я живу здесь с десяти лет, и у меня куча друзей. Ты меня заинтриговала.

Несколько мгновений я пялюсь на него, потом опускаю взгляд на тротуар. Интересно, что еще порассказали ему обо мне его «друзья». Я знаю, что с тех пор, как мы с Сикс подружились, о нас пошли сплетни, но сейчас впервые почувствовала себя немного обиженной и смущенной. То, что он решил бегать со мной, означает лишь одно. Он слышал их и, возможно, рассчитывает, что это правда.

Он догадывается, что мне неловко, и останавливает меня, придержав за локоть:

– Скай.

Мы оказываемся лицом к лицу, но я не отрываю взгляда от асфальта. Сегодня на мне не только спортивный бюстгальтер, но и футболка, однако я обхватываю себя руками, будто совершенно голая.

– Пожалуй, вчера в магазине мы взяли неверный тон, – говорит он. – А разговор о слежке – клянусь, это шутка. Не хочу, чтобы со мной было неловко. Тебе полегчает, если ты узнаешь обо мне больше? Спрашивай, и я отвечу. О чем угодно.

Я очень надеюсь, что он говорит искренне. Ведь я уже догадалась, что он не тот парень, которым девушка просто увлекается. Он из тех, в кого влюбляешься намертво, и эта мысль меня ужасает. Я не хочу влюбляться намертво, особенно в человека, который клеится ко мне лишь потому, что считает доступной. Не хочу влюбляться в парня, заклеймившего себя как «безнадежный». Но я любопытна. Очень любопытна!

– Если я спрошу тебя, ответишь честно?