пейзаж.

– Мистер Каллен не согласен, мэм, – раздался вежливый голос с водительского сидения.

– И называть меня «мэм» тоже нет необходимости, – сказала я, глядя на мужчину.

Я заметила, что он смотрит на меня в зеркало заднего вида, на его лице была написана нервозность. Я не видела его прежде и, очевидно, такая работа для него в новинку, он не хотел упустить шанс проявить себя. Это ситуация, которую они называют «ЦГ» – «Ценный Груз», – его доверяют везти только самым надежным и заслуживающим доверия шоферам. Так, в основном, именовали знаменитостей и политиков, но, похоже, мафия тоже подпадает под эту категорию. Наверное, в этом есть смысл, они боялись нападения, если что-то пойдет не так, но лично меня смущало, почему в этот список внесли и меня.

– Простите, мэм, – ответил он низким голосом, отводя взгляд.

Я мягко улыбнулась и повернулась назад к окну, ирония ситуации не ускользнула от меня.

Поразительно, как сильно изменился мир – наши жизни повернули в сторону, которую когда-то мы и представить не могли. Я часто задумывалась, как мы дошли до этой точки, было любопытно, как обернулось бы все, если б обстоятельства сложились иначе. Я знала, что это бессмысленно, потому что прошлое не изменить, но мне было интересно. И неважно, сколько раз я мысленно возвращалась к этому вопросу, я всегда думала о том единственном событии, с которого все началось – с убийства моих дедушки и бабушки Маркуса и Дидимы Тэннер зимой тысяча девятьсот семьдесят второго года.

Дедушка и бабушка – сомневаюсь, что я когда-нибудь привыкну произносить это. У меня никогда не было семьи, за исключением мамы, я отказывалась принимать в этом качестве Свонов, но пришло время, когда я начала задавать вопросы. Эдвард обещал мне, что расскажет все, что знает, что станет более открытым со мной в будущем, но правду мне поведал Алек. Он рассказал мне о Тэннерах, о том, какими они, по слухам, были людьми. Они были крепкой и гордой семьей, и, несмотря на деятельность Маркуса в мафии, он был порядочным человеком. Алек говорил, что они обожали дочь, и назвали ее Бри в честь моей прабабки Брианы. Удивительно слышать о прошлом моей матери, о том, что ее ждали… ее любили.

Он объяснил мне, что сделал Аро, начиная от участия в их гибели и заканчивая сокрытием следов, и я поняла, что этот момент был поворотным в наших жизнях. Эффект домино, который спустя десятилетия еще дает о себе знать. Если бы Аро не принял это решение, у моей мамы был бы шанс вырасти в привилегированной семье. Она бы ходила в школу и завела друзей, поступила бы в колледж и сделала карьеру. У нее были бы пижамные вечеринки и дни рождения, бойфренды и свидания. Она бы не познала ту боль, которую причинили ей Своны, она бы не была в поместье в тот день, когда приехали Каллены, и Элизабет бы осталась в живых. И Эдвард бы не страдал из-за гибели матери, а доктор Каллен не потерял бы жену. Они держались бы вместе, крепкая семья, а не переживали бы ее смерть.

Если бы Маркус и Дидима жили, все были бы счастливы.

Я видела в этом неоспоримую логику, но Эдвард не соглашался – если бы они не погибли, я бы не родилась. Он повторял, что, несмотря на то, что у моей матери многого не было, у нее была я, она подарила миру меня. Я знала, почему он так говорит, но не могла прекратить думать об этом, особенно тогда, когда ехала по улицам Чикаго в лимузине. Одно несовершенное действие, одно непринятое решение – и в машине бы везли мою мать вместо меня.

– Мэм? – я оглянулась на водителя и заметила, что он вновь на меня смотрит, вопросительно приподнимая брови. – На сорок первом шоссе была авария, и движение перекрыто. Мне придется сделать крюк, но это займет всего несколько минут.

Я вздохнула и посмотрела на часы, замечая, что уже четверть одиннадцатого.

– Хорошо.

– Я прошу прощения за неудобство.

– Все в порядке, – ответила я, пытаясь успокоить его. – Это ерунда. И пожалуйста, называйте меня Изабеллой.

Я вновь повернулась к окну, и остаток пути он не заговаривал со мной, пока мы не подъехали к огромному белому дому. Водитель припарковал лимузин у обочины. Он выбрался и, осторожно осмотревшись, открыл мне дверь и протянул руку. Я с улыбкой взяла ее, аккуратно выбираясь наружу.