Барона Самеди Бородин не жаловал – ему не нравилась показушная театральность выряженного во фрак скелета, дух которого мог завладеть любым человеком, кого угодно превратив в «карманного Гитлера»… Гораздо большую симпатию вызывал проказник Локи, которому в наказание за злодеяния разгневанные коллеги по божественному цеху зашили рот. Африканские притчи о породивших Вселенную животных и насекомых Михаила занимали мало, хотя и в них при должном усердии можно было найти зерно разумного.

Они подавили мятеж менее чем за сутки. Сейчас разбрелись по колонии звеньями по два-три человека, зачищая территорию…

– Док, живо ко мне, я на втором подземном уровне, – голос лейтенанта заставил Михаила удивиться. Почувствовав напряжение напарника, Филоненко постарался успокоить товарища: – Не волнуйся, ничего опасного. Я тут наткнулся на весьма интересный сюрприз.

Сюрприз и впрямь был более чем необычным…

Пил Михаил по-черному. Осознав, что всё потеряно безвозвратно, он понял тщетность своих усилий зацепиться за осколки реальности с помощью тренировок. Зачем держать себя в форме, если твои умения не нужны ровным счетом никому? Даже тебе самому они больше не нужны. И зачем тебе жить, такому никчемному и ненужному? Да, было время, когда страна доверяла тебе дорогостоящее оборудование, а идущие за тобой «цыплята», ни капли не сомневаясь, вверяли тебе свои жизни. И ты никогда не обманывал. Ни страну, ни «цыплят». А теперь он не нужен. Никому. Так зачем напрягаться, если жизнь стала всего лишь отсрочкой смерти?

Со стороны казалось, что Бородин задался целью выпить все запасы алкоголя на «Хламе». Ему было решительно наплевать на окружавший его мир, на звезды, на Родину, на самого себя. День за днем он проводил, опустошая одну бутыль за другой, пока старикам не надоело следить за этим вялотекущим самоуничтожением. Как сказал Черный Боб, небесные рыбаки против. Остальные согласились и с Бобом, и с рыбаками.

Первые попытки вразумить Михаила, естественно, никакого действия не возымели – Доктор соглашался со всеми доводами Черного Боба и компании, но твердо продолжал гнуть свою линию. Бородин был уверен, что очень скоро старикам надоест и они оставят бесплодные попытки вернуть Михаила к жизни, но упорные деды приходили к Доктору каждый день, и постепенно он начал с ними соглашаться уже не автоматически, а даже вникая в то, что они говорили.

В конце концов Черный Боб пришел к Бородину, устало посмотрел в глаза и просто сказал:

– Подумай о детях. Они ведь каждое твое слово ловят. Давай, сынок, возвращайся. Ты нам нужен.

Дети на «Хламе» были если не фантастической редкостью, то настоящим сокровищем, поэтому к их воспитанию подошли серьезно – Доктор и еще пятеро стариков организовали школу, где худо-бедно давали сорванцам минимум образования. В свободное от школы время Доктор ковырялся в саду, под который отдали один из проржавевших на нет космических грузовиков-дальнобойщиков.

Когда Доктор был не Михаилом Валентиновичем, а просто Мишкой – веселым мальчуганом и гордостью семьи, – вечерами бабушка садилась у его кроватки и бралась за очередной рассказ. Выдуманные истории разбавлялись воспоминаниями о собственной молодости, а приключения Никиты Кожемяки и Алеши Поповича перемежались красочными описаниями побед Красной Армии на Марсе и Луне, опасностей при колонизации планет Солнечной системы и невзгод первых поселенцев.

Как-то вечером, от нечего делать, Доктор сел за компьютер и записал одну из бабушкиных историй. Потом еще одну. И еще… Затем настал черед его собственных приключений. Для Бородина это превратилось в своеобразный ритуал, этакий фотоальбом с вставками из мифов и легенд. Когда запас историй иссяк, Михаил решил придумать что-нибудь сам. Стер запись сразу же по прочтении, потому что рассказ ему категорически не понравился. Потом Доктор вывел для себя формулу: он забивал в память компьютера различные «запчасти» и осколки истории, после чего планомерно и методично «причесывал» эти обрывки, собирая мозаику воедино, доводил до ума и всю оставшуюся неделю любовался созданным полотном очередного рассказа.

В конце концов Михаил решился.