— Одно мгновение, — раздраженно выдала я и протянула обе ладони в сторону дворца.

Нет, далеко не разрушение архитектурного ансамбля тревожило меня в данный момент, а люди, из дворца поспешно выбегающие. И я, закрыв глаза, направила силу к сотрясающемуся строению. Защита на сей раз создавалась на удивление легко, оплетая стены, колонны, лестницы, дабы предотвратить их разрушение.

Сильные ладони кесаря накрыли мои собственные, чуть сжали и… впитали всю мою магию. Распахнув глаза, узрела, как все-таки рушится величественный дворец пресветлого императора.

— Чтоб вас гоблины сожрали, — в сердцах выдала я.

Кесарь расхохотался и подхватил меня на руки. Я же с ненавистью смотрела на лицо эллара, откровенно мечтая о том, с каким удовольствием я бы огрубила ему голову. Сама! Лично! Да я бы палачу приплатила за возможность взять в руки топор, да я бы…

— Я понял, разгневанная моя. — И кесарь улыбнулся… ласково.

А я бы с таким удовольствием… топориком! Желательно тупым!

И снова смех, веселый такой смех того, кто прекрасно знал, что топора у меня не будет так же, как не будет и отрубания головы кесаря. Я в свою очередь знала кое-что другое — переход в иной мир ему не светит, как и овладение Динаром и Аршханом!

В этот момент Девари подал руку Лориане и величественно повел ее в храм. Кесарь понес меня следом. А я злилась. Нет, ну действительно, хочешь в другой мир — так никто не держит, мы даже радостно платочками вслед помашем… если выживем. Но дворец-то зачем разрушать?

— Между прочим, в казне нет денег на постройку новой императорской резиденции, и после всех моих реформ достаточной суммы не будет еще года два! — сообщила я супругу.

Но встретила равнодушный взгляд кесаря, и непрерывное продолжение шествия к месту моего жертвоприношения продолжалось.

А я не унималась:

— И все же объясните, чем вам дворец мешал?!

Кесарь внимательно посмотрел на меня, потом на дворец и вдруг ехидно произнес:

— Возмущенная моя, он же тебе не нравился.

— А вы мне тоже не нравитесь! — честно и, главное, совершенно откровенно ответила я.

— Да, жестокая моя, я знаю. Я, исключительно для того, чтобы ты не забивала свою хорошенькую головку ненужными мыслями, сообщаю: я сумел бы выжить даже с отрубленной головой!

Дохлый вонючий гоблин!

— Он вряд ли, а я вполне, — с небрежной безмятежностью отозвался кесарь.

И я приняла гибель сада, дворца и озера как данность. Осознала, смирилась и решила, что подумаю о них позже… если выживу.

— Ты выживешь, нежная моя.

Серьезно? Уже интересно, но имеется вопрос:

— А Лора?

— Завтра вступит в права наследования Прайдой и подвластными государствами.

Так, я буду жить, это хорошо. Лора тоже — просто замечательно. Остается, правда, одна мелочь:

— А кто умрет?

Кесарь смерил меня уничтожающим взглядом. И неожиданно я поняла — Динар.

Супруг усмехнулся, подтверждая мою догадку. И вот тогда я тоже ему улыбнулась… ласково так. Почти нежно. И даже не скрывая победного блеска в глазах. Потому как на сей раз победа была за мной!

— Коварная моя, — кесарь тоже позволил себе улыбку… ласковую, — в Рассветном мире Астаримана всегда славились умением использовать в нужный момент запасной вариант.

Я кивнула, донельзя довольная собой. Кесарь улыбнулся шире, вновь продемонстрировав свой неестественный для человека оскал.

— Нежная моя, запомни, я не приступаю к реализации задуманного, если не имею в наличие как