парикмахерских, но с мягкой обивкой по краям. Она почти не ощущала руки и ноги, но голове было очень приятно, когда я втирал шампунь. Это она так говорила. И еще она говорила, что я лучше Джейкоба, потому что он трет слишком сильно, но чтобы я ему не передавал, потому что мы оба — ее ангелы.
— Чему ты ухмыляешься?
— Я вовсе не ухмыляюсь.
— Тут нет ничего смешного, Мэтт…
— Я улыбался совсем по другому поводу…
— Ты всегда такой. Думаю, в своем доме для престарелых ты тоже обращаешься с пациентами, как с детьми.
Он сказал это ненарочно, но мне до сих пор обидно.
— Нет, неправда. Ты сам знаешь, я бы не…
— Тогда прекрати ухмыляться. Она все утро пыталась их распутать. Но чем больше она нервничает, тем хуже ее руки. И вот теперь три пальца…
Его голос пресекся. Он не плакал. Я никогда не видел, чтобы он плакал. Но, думаю, он был на грани.
— Три пальца почти совсем не работают.
Я уронил подушку на ковер и сел с ним рядом. Пока мы учились в школе, все лицо его было в прыщах, но теперь оно почти очистилось. У него начала расти борода, только по бокам оставались два неровных островка розовой кожи.
Он пах так же, как всегда: дезодорантом Lynx и кулинарным жиром из кебаб-хауса.
— Я даже не знаю, что сказать, Джейкоб.
Он засопел и вытер нос рукавом.
— Ты не понимаешь, — сказал он негромко. — Она там одна-одинешенька.
Это был странный момент. Не из-за того, что он сказал, а из-за того, как он на меня посмотрел. Я уже видел у него этот взгляд раньше. С тех пор прошло много времени, но взгляд был точно такой же. Я знал, что нужно делать, но мне не хотелось. Поэтому я снова прокручу это воспоминание. Теперь по-другому.
Правда № 2
Я помещаю нас на кухню и, поскольку не хочу говорить ничего, что может ухудшить дело, я споласкиваю наши грязные кружки, чтобы заварить чай. Неприятности легче переносить за чашкой чая, так считает бабушка Ну.
Я заметил, что открытка «Поздравляю с новосельем», которую подарила нам миссис Грининг, все еще висящая на дверце холодильника, засалилась от жира. Когда она нам ее подарила, я не совсем понимал, какие чувства она у меня вызывает.
Но сейчас мне стало понятно.
На десятый день рождения моего брата наша мама устроила большую вечеринку. Наше местное кафе «Бобровая хатка» было украшено воздушными шариками и перетяжками с надписями. На длинном столе стояли блюда с картофельными чипсами, печеньем и бутербродами с колбасой на шпажках. Были еще ананасы с сыром, тоже на шпажках, но кто-то из Саймоновых друзей почти сразу до них добрался и обкусал все ананасы, так что остался только сыр.
Пришло много народу, потому что Саймону разрешили позвать всех своих школьных друзей и даже мне разрешили позвать моих.
Были бабушка Ну с дедом и тетя Мел, которая специально приехала из Манчестера с дядей Брайаном и их тремя детьми, и другая тетя, Жаклин, которая живет гораздо ближе, но видим мы ее нечасто, потому что они с мамой не ладят. Тетя Жаклин одевается во все черное и постоянно говорит о магии и духах, и еще постоянно курит, даже на детских праздниках.
Мы играли в игру, когда надо надеть шапку и шарф и толстые шерстяные перчатки, а потом попытаться съесть плитку молочного шоколада с помощью ножа и вилки. Но самое замечательное было в
