– Ого! – только и смогла сказала она.

– По-моему, – решительно произнесла матушка Ветровоск, – нам стоит немедленно создать ему какую-нибудь одежду.

Это было достаточно просто. Наконец, удовлетворившись полученным результатом, матушка кивнула и отступила назад.

– Маграт, теперь можешь открыть глаза, – разрешила она.

– А я их и не закрывала.

– А следовало бы.

Грибо медленно повернулся, его покрытое шрамами лицо искривилось в ленивой улыбке. Нос у него был сломан, а слепой глаз прикрывала черная повязка. Зато другой полыхал словно все грехи ангелов, а улыбка сулила падение святым. Во всяком случае, святым женского пола.

Может, дело было в феромонах или в том, как перекатывались мускулы под черной кожаной курткой, но Грибо источал какую-то сальную дьявольскую сексуальность в мегаваттном диапазоне. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы в багровом свете захлопали темные крылья.

– Э-э-э, Грибо, – позвала нянюшка.

Он открыл рот. Блеснули клыки.

– Ур-р-р-о-ул, – откликнулся он.

– Ты меня понимаешь?

– Да-а-а-ау, няунюшкау.

Нянюшка почувствовала, что ноги отказываются ей служить, и прислонилась к стене.

Послышался цокот копыт. Карета приближалась.

– Отправляйся туда и останови эту карету!

Грибо снова улыбнулся и бросился прочь. Нянюшка принялась обмахиваться шляпой.

– Ого-го, – выдавила она. – Даже вспомнить страшно, я ведь частенько почесывала ему брюшко… Неудивительно, что кошки так орут по ночам.

– Гита!

– Знаешь, Эсме, ты и сама что-то раскраснелась.

– Просто я запыхалась, – ответила матушка.

– Забавно, ты вроде и не бегала вовсе.

Карета с грохотом неслась по улице.

Кучера и лакеи были не совсем уверены, кто они такие. Их мысли дико метались. То они были людьми, думающими о сыре и ветчинной кожуре. А то вдруг становились мышами, удивляющимися, с чего это на них вдруг напялили штаны.

Что же до лошадей… лошади вообще немного безумны, и то, что при этом они были крысами, ничуть не облегчало их положения.

В общем, когда из тени вдруг появился Грибо и улыбнулся им, все участники событий пребывали в довольно неустойчивом психическом состоянии.

– Ур-р-р-о-ул? – осведомился он.

Лошади попытались остановиться, но при наличии несущейся следом кареты это было практически невозможно. Кучера в ужасе замерли.

– Ур-р-р-о-ул?

Карету занесло, и она боком врезалась в стену, стряхнув сидящих на козлах кучеров. Грибо поднял одного из них за шкирку и принялся трясти его, в то время как лошади изо всех сил старались вырваться из упряжи.

– Поуиграем, пушистик? – предложил Грибо.

Позади перепуганных глаз отчаянно боролись за превосходство человек и мышь. Впрочем, они могли бы не напрягаться – все равно бы проиграли, и тот и другой. Их переключающееся сознание видело либо улыбающегося кота, либо здоровенного, мускулистого одноглазого лыбящегося детину.

Наконец кучеромыш лишился сознания. Грибо на всякий случай похлопал его по щекам, надеясь, что тот придет в себя…

– Проснись, мяушоночек…

…А потом вдруг потерял к нему интерес. Дверца кареты скрипнула, застряла и наконец после очередного усилия распахнулась.

– Что случилось? – спросила Элла.

– Ур-р-р-о-ул!

Сапог нянюшки Ягг угодил Грибо точнехонько в затылок.

– И думать не смей, дружок, – предостерегла она.

– Хочяу, – уныло сообщил Грибо.