– А ты давно фея? – спросила она.

– Э-э… Ну… В принципе…

– Вчера привезли платье, – перебила ее Элла. – Оно сейчас в большой гостиной на специальной подставке, а то вдруг помнется. Нет, оно должно быть идеальным. Карету специально покрыли лаком. И наняли дополнительных лакеев.

– Да, но, может…

– По-моему, мне все-таки придется выйти замуж за этого человека, – заключила Элла.

Матушка Ветровоск расхаживала взад и вперед по верандочке из плавника. От ее топота содрогалась вся хижина, и от свай во все стороны расходились круги.

– Да откуда тебе ее помнить?! – разорялась она. – Наша мать выгнала ее из дому, когда ей только- только тринадцать исполнилось! Мы обе тогда пешком под стол ходили! Но я прекрасно помню те ссоры! Слышала их, лежа в постели! Она была настоящей распутницей!

– Когда мы были помоложе, ты и про меня говорила, что я распутница, – напомнила нянюшка.

Матушка запнулась, на мгновение растерявшись. Но потом раздраженно отмахнулась.

– Ну говорила, – мрачно пробормотала она. – Но ты в отличие от нее чар ни на кого не напускала.

– Просто ни к чему было, – радостно ответила нянюшка. – Платья с глубоким вырезом более чем достаточно.

– С глубоким вырезом и коротким подолом, насколько мне помнится, – буркнула матушка. – Но она пользовалась всякими заклятьями. Притом не обычными, нет! И всегда все делала назло!

Нянюшка Ягг уже собиралась было съязвить что-то вроде: «Да неужели? Хочешь сказать, она была не столь покладистой и скромной, как ты, Эсме?» Но вовремя прикусила язык. Не стоит играть со спичками на пиротехнической фабрике.

– Ужас, сколько жалоб было! – хмуро проговорила матушка. – Что ни день, так очередной папаша жаловаться заявляется.

– А вот насчет меня никто никогда не жаловался, – с гордостью заметила нянюшка.

– И еще она вечно смотрелась в зеркало, – продолжала матушка. – Гордая была, как кошка. Всегда предпочитала смотреть в зеркало, а не в окно.

– И как ее звали?

– Лили.

– Милое имечко, – заметила нянюшка.

– Сейчас она называет себя по-другому, – встряла госпожа Гоголь.

– Ну еще бы!

– И она, выходит, заправляет всем городом? – уточнила нянюшка.

– Уж что-что, а покомандовать она всегда любила!

– А на кой ей командовать городом-то? – не поняла нянюшка.

– У нее свои планы, – ответила госпожа Гоголь.

– Была ли она тщеславной? Да еще какой! – воскликнула матушка, обращаясь, очевидно, ко всему миру в целом.

– И ты знала, что она здесь? – спросила нянюшка.

– У меня было предчувствие! Зеркала!

– В зеркальной магии ничего дурного нет, – возразила нянюшка. – Я и сама проделывала всякие штуки с зеркалами. С зеркалом можно отлично позабавиться.

– Она пользуется не одним зеркалом, – пояснила госпожа Гоголь.

– Ого!

– А двумя.

– Вон оно что. Это совсем другое дело.

Матушка уставилась на поверхность воды. Из темной глубины на нее уставилось ее собственное лицо.

По крайней мере, она искренне надеялась, что это лицо принадлежит ей.

– Я всю дорогу чувствовала, что она следит за нами, – промолвила матушка Ветровоск. – Только в зеркалах она по-настоящему счастлива. В этих самых зеркалах она как хочет вертит людьми, превращая их в сказки.

Матушка ткнула в отражение палкой.

– И в доме Жалки она тоже за мной следила – как раз перед тем, как пришла Маграт. Думаете, приятно видеть в собственном отражении кого-то другого?

Некоторое время матушка молчала.

– Кстати, а где Маграт?