– А чего еще ожидать от свиней? С этими их копытцами и всем прочим, – покачала головой нянюшка.

– Дровосек жаловался, что крыша, мол, дырявая как решето, льет прямо на его постель.

Некоторое время ведьмы шли в молчании.

– Помню как-то раз я слышала, – бросив мимолетный взгляд на матушку Ветровоск, заговорила нянюшка, – про какую-то древнеисторическую колдунью. Она жила на острове и превращала выброшенных на берег моряков в свиней.

– Ужас какой! – подхватила Маграт.

– По-моему, главное – это то, каков ты внутри, – продолжала нянюшка. – Возьмем хоть Грибо. – Грибо, развалившийся на ее плечах вонючим меховым воротником, довольно заурчал. – Он же практически человек.

– Болтаешь всякий вздор, Гита, – фыркнула матушка Ветровоск.

– Болтаю. А все потому, что кое-кто ничего не хочет мне рассказывать, – мрачно парировала нянюшка Ягг.

– Говорю же тебе, я не уверена, – сказала матушка.

– Ты ж заглядывала волку в голову.

– Да. Заглядывала.

– Ну и?

Матушка вздохнула.

– Кто-то побывал здесь до нас. Проходил мимо. Кто-то, кто знает о могуществе сказок и вовсю пользуется им. А у сказок есть одно свойство… в общем, они имеют обыкновение обретать собственную жизнь. В особенности когда материал есть…

– Но зачем кому-то так развлекаться? – удивилась нянюшка.

– Для практики, – ответила матушка.

– Для какой еще практики? – спросила Маграт.

– Вот это мы скоро и узнаем, – буркнула матушка.

– Ты обязана немедленно все мне рассказать, – заявила Маграт. – Это ведь я здесь официальная фея-крестная. Поэтому я должна быть в курсе. Так что рассказывай.

Нянюшка Ягг прям похолодела. В качестве главы семейства Яггов она была отлично знакома с такого рода эмоциональным ландшафтом. Подобное заявление, отпущенное в столь неподходящий момент, можно сравнить с легким оползанием пласта снега, когда в горах вовсю буйствует оттепель. Это лишь начало процесса, который, без сомнения, закончится тем, что снежная лавина погребет под собой дюжину деревень. Целые ветви семейства Яггов перестали разговаривать с другими ветвями семейства Яггов из-за каких-то жалких «Спасибо вам большое», сказанных не к месту и не тем тоном. А сейчас ситуация была куда хуже…

– Слушайте, – поспешно вмешалась она, – а почему бы нам не…

– С чего это я буду объясняться перед тобой? – хмуро промолвила матушка Ветровоск.

– А с того, что мы должны быть тремя ведьмами, – указала Маграт. – Если, конечно, ты вообще считаешь нас ведьмами, – добавила она.

– Будь добра, растолкуй-ка мне, что ты хочешь этим сказать? – попросила матушка.

«Будь добра? – подумала нянюшка. – Кто-то начал предложение с „будь добра“? Это равносильно тому, как если бы кто-нибудь ударил кого-нибудь по лицу перчаткой, а затем швырнул ее на пол. Когда в ход идут фразы вроде „будь добра“, обратной дороги уже нет». Но на всякий случай она все ж попыталась.

– А как насчет…

Маграт бросилась в бой с безрассудной отвагой человека, танцующего в зареве сожженных им мостов.

– Ну, – промолвила она, – лично мне кажется…

– Неужели? И что же тебе кажется? – осведомилась матушка.

– Лично мне кажется, – снова начала Маграт, – что ни о каких там чарах даже речи идти не может. Чары? Какое там. Зачем? Обойдемся обычной… головологией. Только это не то, что принято называть ведьмовскими чарами. Мы просто морочим людям головы. Пользуемся их доверчивостью. Знаешь, решив стать ведьмой, я ожидала несколько другого…

– А кто здесь говорит, – процедила матушка Ветровоск медленно и с ленцой, – что ты стала ведьмой?

– Ой, ветерок чтой-то поднялся, может, нам лучше… – встряла нянюшка Ягг.

– Что-что ты сказала? – переспросила Маграт.

Нянюшка Ягг прикрыла глаза ладонью. Когда человек просит повторить фразу, которую и так прекрасно расслышал, но которой до крайности взбешен, это означает, что войска начали приходить в боевую готовность.

– Вот странно, раньше у меня с дикцией все было нормально, – фыркнула матушка. – Неужели ты меня не расслышала? Лично мне показалось, что каждое мое слово прозвучало абсолютно ясно.

– Наверное, скоро облака набегут, по-моему, нам стоит…