Во-первых, хозяйство бабки Настасьи – оно уже вполне тянуло на полноценную спецслужбу. Итак, это будет один.
Во-вторых, наличествовал штат прислуги Летнего дворца в Петербурге под руководством Васьки Нулина, но даже в порядке комплимента его можно было назвать только половинкой службы, и не более того. Несмотря на вполне приличную численность – если бы все числившиеся поварами, лакеями и прочими истопниками разом собрались в совсем небольшой императорской резиденции, то там бы стало не протолкнуться.
И в-третьих, имелись еще разведвзвод в составе Измайловского лейб-гвардейского полка плюс несколько личных осведомителей Павшина, однако они и на половину не вытягивали, а разве что только на четверть.
Разумеется, этого было все-таки маловато, но пока Сергей обращал основное внимание на подготовку кадров, в том числе и для спецслужб. Вот, значит, создаваемая канцелярия в числе прочего и будет готовить эти самые кадры.
Но вообще-то смысл ее создания был не в этом – просто молодой царь задумался о неких языковых парадоксах. Например, в Третьем рейхе все знали, что такое гестапо. Да и в России двадцать первого века тоже не являлось особой тайной, что это сокращение от слов «гехайм статсполицай», то есть «государственная тайная полиция». «Да какая же она тайная, – удивился Сергей, когда узнал расшифровку, – если про нее с самого начала знала каждая собака!» И в России первой половины восемнадцатого века дело обстояло аналогично. При Петре Первом вовсю функционировала Тайная канцелярия. Ее, разумеется, боялись, но тайной она была не более, чем то самое гестапо. Впрочем, при Екатерине Первой контора слегка захирела, а при Петре Втором и вовсе перестала играть хоть какую-то роль, потому как почти все ее функции взял на себя Верховный тайный совет. Чтобы, как предполагал Новицкий, в случае чего самому и расследовать собственное воровство. Это вообще очень удобно, примеров тому несть числа в Российской Федерации.
Однако ныне шеф Тайной канцелярии Ушаков уже почти два года как пребывал в покойниках, Совет тоже давно самораспустился, а Тайная канцелярия осталась. Правда, она влачила такое существование, при описании которого даже слово «жалкое» вполне сошло бы за комплимент.
Вот император и решил ее возродить, но только под другим названием, ибо предыдущее себя уже достаточно скомпрометировало. Поначалу Сергей собирался назвать контору «Чрезвычайная тайная канцелярия», но потом решил быть проще и не плодить сущностей сверх необходимого. Просто ЧК – это звучит и кратко, и стильно. Пусть она пугает народ, а работать продолжат специально для этого созданные службы, про которые те, кому не положено, ничего и не будут знать. Как, например, сейчас не знают.
«Итак, – продолжил рассуждения молодой император, – первым делом Чрезвычайная канцелярия должна обзавестись колоритным главой. Надо, чтобы он с первого взгляда внушал всем или страх, или омерзение, а лучше и то и другое разом. Где такого взять? В принципе сойдет и Федор Ершов, но у него с омерзением как-то не очень, его просто пугаются. Да и жалко отпускать на сторону такой ценный кадр, так что тут еще придется подыскать подходящую кандидатуру.
Кроме того, следовало подумать, как с самого начала создать новой организации жуткую славу. Впрочем, решение тут нашлось почти сразу.
Весь персонал Лефортовского дворца давно знал, что излишняя болтливость никак не совместима с жизнью, так что трепаться о тайном никто не рискнет. А оно, это тайное, отныне будет заключаться в том, что у приговоренного к порке за какие-либо провинности появится выбор.
Либо отправиться на конюшню, где и получить полагающееся количество плетей.
Либо – в подвалы ЧК, где изо всех сил орать так, будто его там живьем рвут на части, причем результаты усилий воспитуемого будут по пятибалльной системе оценивать независимые наблюдатели на улице. Пятерка – порка отменяется вовсе. Единица – недобросовестный артист после концерта получает, сколько ему было назначено. И, естественно, все промежуточные варианты; таблицу пускай Афанасий сочинит.
Разумеется, о своем замысле император на ближайшей же встрече рассказал главе Невидимой службы. Бабка ненадолго задумалась, а потом решила уточнить:
– Так что, охламоны в той чеке будут только сиднем сидеть и за казенный оклад щеки надувать, а делать вообще ничего от них не потребуется? Накладно выйдет.
– Не совсем ты правильно понимаешь, – усмехнулся император. – То есть как это они ничего не будут делать? Очень даже будут – делать вид, что это они работают, хотя на самом деле работать будешь ты. Такое не очень просто, да и оклады у них даже близко на твой походить не будут, не разорюсь. Однако это еще не все. Как ты людей себе подбираешь? По знакомству. Пока их надо несколько десятков и только в Москве – такой метод работает. А на каждый хоть сколько-нибудь заметный город в России ты где народ искать будешь? Опять же он и в заграницах понадобится. В общем, нужна школа. Вот только чего – Невидимой службы? Тогда уж с ее названия частицу «не» лучше сразу убрать. И чтобы этого не делать, школа официально будет готовить кадры для ЧК. Причем часть выпускников именно туда и попадет после окончания – это те, кто не сможет добиться особых успехов в учебе. Ну а лучшие потихоньку, не привлекая внимания, окажутся у тебя и у Васьки Нулина.
Бабка кивнула – действительно, последнее время кадровая проблема стояла довольно остро.
– Но даже школой функции ЧК не ограничатся. Куда народу доносы писать, если он про тебя и твоих людей ничего не знает? Вот, значит, пусть в ЧК их и адресует, а оттуда они уже пойдут по назначению. Или, не приведи господь, приключится у нас бунт, так громить тогда пойдут ЧК, а не тебя. С этим ясно? Смотрим дальше. Раз организация будет всем известная и вроде бы обладающая немалыми возможностями, то ее руководство могут постараться купить. Заговорщики там или просто дипломаты из стран, что побогаче. Вот пусть чекистов и покупают, только на самотек такое дело пускать нельзя. Этим, пожалуй, придется тебе заняться, то есть прикинуть, кто сколько стоит в зависимости от служебного положения, и сделать так, чтобы тот, кому это интересно, имел возможность узнать расценки. И, наверное, можно подкупаемым даже установить какую-то норму – пусть, например, пять процентов от подкупной суммы забирают себе. А если смогут выторговать чего сверх прейскуранта – с того их будет целая треть, надо поощрять здоровую инициативу.
– Мигом проворуются, государь, – скорбно констатировала бабка.
– Разумеется, но не все и не сразу. А лучшие ученики школы ЧК сначала пройдут практику в отделе собственной безопасности, который и будет смотреть за тем, кто сколько берет и сколько с этого отчисляет. И если заметят кого нечистого на руку, то, получив твою санкцию, продолжат тренировки. Мздоимцев помельче просто тихо ликвидируют, а тех, кто покрупнее, сначала как следует расспросят да выбьют наворованное.
– Попав же ко мне, людишки эти первое время будут присматривать за отделом собственной безопасности, пока я пойму, насколько им доверять можно да к какому делу пристроить, – на лету подхватила идею бабка, а потом ее развила:
– И бумагу надо ввести особую чекистскую, где прописаны будут полномочия ее предъявителя. Но самим чекистам ее не давать, больно жирно будет. Мало ли, вдруг мой человечек какую ошибку допустит, и возьмут его за мягкое место как вора или еще кого. А он им раз – и бумагу, где написано, что это агент твоей чеки. И, кстати, нечестных мздоимцев-то обязательно всех сразу смертью казнить? Мало ли, вдруг это он первый раз, по мелочи да сдуру, а у нас с Агафьей не на ком стало снадобья пробовать – Платона-то ты забрал. Может, кого и пожалеем поначалу?
– Согласен. Тогда, пожалуй, надо начать с того, что найти подходящего стряпчего, дабы он составил бумаги про ЧК и ее школу. Сможешь?
– Государь, да чего тут мочь, в моих-то делах без хорошего стряпчего никак не обойдешься. Тебе его показать, прежде чем рассказывать, что ему делать придется?
– Да, раз уж он у тебя есть, то пусть завтра придет на прием в шесть вечера, на обратном пути зайди в секретариат и скажи, чтоб его в журнал записали. Сама же пока подумай, кто у нас будет первым председателем Чрезвычайной канцелярии Российской империи.
После чего император вкратце изложил, как именно он представляет себе эту фигуру.
– Найти-то такого нетрудно, но ведь для оной должности совсем дурак не годится, – задумчиво сказала бабка, – а искать такого урода, да еще и умного, – это все ноги собьешь, бегаючи.
