Вчера Саманта отвела ее к своему личному парикмахеру. Мишель давно уже не стриглась, и ей сделали модную прическу, укоротив волосы до уровня плеч. Затем Саманта поводила ее по магазинам. Сегодня Мишель ехала в обновках: сером блейзере поверх ослепительно белой блузки и брюках с тщательно отутюженными стрелками.

Остановившись перед переговорным устройством у автоматических ворот Эриксенов, она сделала несколько разогревающих упражнений, которым ее научила Саманта.

Дыхание. Она сделала семь глубоких вдохов и выдохов, стараясь выдохнуть из себя все до последней молекулы.

Визуализация. Она мысленно окружила себя световым кругом

ярко-пурпурного цвета, обладавшего наибольшей энергией.

Упражнение для слуха. Она припомнила песню из репертуара Рибы Макентайр, которая всегда возбуждала ее.

Мишель нажала кнопку вызова.

— Да? — Это была Эстелла, 25 лет хозяйствовавшая в доме Эриксенов, — та самая женщина, которая заявила, что дом Ми-щель не пригоден для проживания детей.

— Эстелла, это Мишель.

— Вас ждут?

— Да. Мы договорились на 9:00. Она приехала минута в минуту. Ворота открылись.

Направившись по круто поднимавшейся подъездной аллее, Мишель с любовью подумала о Ники и Ханне. Когда она позвонила Энтони, чтобы договориться об этой встрече, ей было вы двинуто не подлежавшее обсуждению условие, что детей она не увидит. Она вынуждена была с болью в сердце согласиться, но сознавала, что делает это, чтобы ускорить встречу.

Чтобы выбросить из головы отвлекающий мысли образ детей, она воспользовалась визуализацией. Саманта научила ее выявлять негативные мысли, мысленно упаковывать их в мешок дли мусора и потом выбрасывать, например, на помойку. От много кратного повторения это упражнение давалось ей все легче, и она была уверена, что недалеко то время, когда она станет настоящей хозяйкой своим мыслям.

Это, однако, оказалось особенно трудно, когда она, подняв голову, посмотрела на дом. Это было претенциозное подражание дворцу английского лорда с замысловатыми архитектурными де талями. У крыльца подъездная дорога заворачивалась кольцом, в центре которого, засаженном идеальным газоном, на высоком шесте развевались американский флаг и флаг штата Колорадо.

Эстелла встретила ее в дверях. Синяя униформа с белым передником и головной убор делали ее похожей на медсестру времен первой мировой войны. Нездоровый цвет лица был тщательно «загрунтован», веки накрашены бирюзовыми тенями, глаза густо подведены.

— Здравствуйте, Эстелла, — сказала Мишель, стараясь оставаться нейтральной. Гедеон по какой-то причине обожал ее, так что, наверное, ее холодная натура имеет и другую сторону. Где-то.

— Да, — холодно произнесла Эстелла. — Мистер Эриксен ждет вас в библиотеке.

Библиотека. Это была комната в два этажа, заставленная книгами, добираться до которых нужно было с помощью стремянки на колесах. Книги были не для мебели: Энтони очень любил читать,

особенно интересуясь историей. Натали предпочитала любовные романы, но муж отвел под них отдельную комнату.

Мишель последовала за Эстеллой. В своих туфлях на тканевой подошве экономка двигалась совершенно бесшумно, лишь ее накрахмаленная униформа чуть поскрипывала на ходу.

Эстелла оставила Мишель в библиотеке одну. Мишель понимала, что они хотят заставить ее подождать, отчасти чтобы продемонстрировать, кто здесь главный, отчасти чтобы усилить ее беспокойство. Над столом Энтони, на единственной стене, свобод, ной от книг, ей бросились в глаза новые фотопортреты Ники и Ханны. Ханна была в теннисном костюме, Ники наряжен в форму для лакросса. Мишель подошла, чтобы присмотреться к новым, более зрелым чертам на лицах детей. Ей тяжело было сознавать, что она последний раз видела их еще до Рождества, пропустила день рождения каждого из них. Мишель закрыла глаза, убеждая себя, что Энтони не позволит ей слишком долго оставаться там, где она сможет украдкой