обстановку и на армейских постах тоже. Сообщения удовлетворения и радости не принесли. В городе задержаны и проверены четыре «уазика» серого цвета. Ни в одном ни самого Джабраила Алхазурова, ни каких-то следов его не обнаружено. Водители подозрений не вызвали. Только у одного из них не было прав, но документы на машину оформлены на его старшего брата. На всякий случай, для профилактики, был остановлен серый «Ленд Ровер», водитель которого оказался пьян. Под сиденьем водителя обнаружено пять патронов от пистолета Макарова и две стреляные гильзы. Водитель доставлен в городской отдел ФСБ. За время поиска город покинуло девять машин. Восемь военных, одна частная, все проверены. Алхазуров не обнаружен. Режим особой внимательности, согласно приказу, будет соблюдаться вплоть до особого распоряжения.

Режим-то пусть соблюдается, только и майор Султанов, и полковник Согрин уже поняли, что если сразу задержать Джабраила не удалось, то уже, скорее всего, сегодня и не удастся. Он наверняка заметил особые меры и стал трижды осторожным. Может быть, машина вышла из города без него, а сам Алхазуров покинул Гудермес пешком с тем, чтобы сесть в нее на дороге, уже за постами, в надежде, что дальние посты не будут насторожены и внимательны. Может быть, вообще остался в городе, только после вчерашнего ночного инцидента со стрельбой из естественной осторожности сменил место проживания.

Теперь вся надежда связывалась только с возможностью разговорить капитана Хамкоева, который, конечно же, будет стоять на своем до тех пор, пока Джабраил не будет обнаружен и задержан, причем обязательно следует брать его живым, чтобы раскрыть всю сеть большого террористического плана. Если живым его взять не удастся, Хамкоев, который может быть в курсе многих событий, опять же ничего не скажет. Он выбрал единственную возможную для него и верную линию поведения, основанную на национальных чувствах и традициях горца, и против этого возразить невозможно. Самое большее, что грозит Хамкоеву, дисциплинарное взыскание. В худшем случае, увольнение из рядов милиции. Но уголовного дела на него не заведут. За это не заведут... Значит, следует искать что-то другое, за что уголовное дело завести можно.

Может быть, какой-то след Алхазурова могли дать запертые в подвале дома Джабраила боевики, о которых полковник Согрин майору Султанову уже успел рассказать.

На место выехали вместе и старались соблюдать правила маскировки. БТР медленно передвигался по городу, и сидящий на броне майор наблюдал за улицей. К счастью, действовать пришлось в районе развалин, свидетелей видно не было, и возле пролома в заборе Султанов трижды постучал по броне. Моментально восемь «альфовцев» и два спецназовца ГРУ оказались в саду, а еще через несколько секунд и в доме, где их встречал подполковник Сохно. БТР так же медленно проехал дальше, развернулся на перекрестке и поехал в обратную сторону. Никто момента высадки, кажется, не видел.

– Маркеры взял? – первое, чем поинтересовался Сохно у Кордебалета.

Подполковник Афанасьев маркеры уже держал зажатыми в ладони.

– Тогда я пошел, – сказал Сохно. – А вам всем в подвал, и направо последняя дверь. В угловой комнате они сидят. Похоже, еще не проснулись...

Даже зная, что металлическая дверь в подвальную комнату закрыта, «альфовцы» не заспешили вперед толпой, а выдвигались организованно, выпустив вперед две тройки – плечо к плечу, ноги чуть согнуты в коленях, автоматы на изготовку, все пространство впереди разделено на три зоны обстрела, и каждая из зон захватывает десять процентов соседней. При таком передвижении кирпич мимо не пролетит, чтобы его не разбили в пыль очередями. Тактика проверенная и отработанная до автоматизма. В подвальном длинном коридоре первая тройка, определив безопасное пространство, перебежала больше половины расстояния под прикрытием второй тройки. Затем вторая тройка догнала товарищей уже под прикрытием первой. Два оставшихся «альфовца» вместе с двумя спецназовцами переглянулись и, не советуясь, оставили внизу шесть человек, а сами поднялись вслед за Сохно на чердак. Подполковник уже склонился над раскрытым «дипломатом» и соскабливал ножом красную краску с маркеров, чтобы не такой заметной была подмена. Впрочем, чтобы подмену определить, маркеры следует вытащить из обоймы. А снайпер будет делать это только в том, случае, если о подмене будет знать. Плохо другое, можно ждать неприятностей, если он принесет с собой новые патроны и добавит их в обойму сверху. Тогда маркеры останутся последними, и подмена своей роли не сыграет...

– А если он патроны все-таки принесет? – спросил обеспокоенный майор Султанов.

– На этот случай я попрошу выписать мне ордер на новую жилую площадь, – в обычной своей замысловатой манере предложил Сохно. – Вон в том шкафу.

И показал за спину майора. Там, прислоненный к подстропильной балке, стоял колченогий шкаф из расслоившейся фанеры.

– Буду следить. В любом случае я засяду здесь. Если новых патронов не будет, я дам снайперу выстрелить, и после этого скручу ему ноги на голове. Если дополнительные патроны будут, я сначала скручу ноги на голове, потом сам отстреляю маркеры, чтобы уважаемый мент почувствовал себя чрезвычайно болтливым парнем.

– Здесь у меня вопрос есть, который следует обсудить, – сказал Согрин, переходом к следующей теме показывая, что план Сохно одобрен.

– Я готов обсуждать, пока время позволяет, – согласился Сохно. – Когда оно не будет позволять, будем действовать...

– Даже если будет снайпер... А он будет, я уверен. – Согрин обращался за советом к майору Султанову. – Он сам нам сейчас очень нужен? Повлияет присутствие на допросе снайпера на поведение Ахмата Хамкоева?

– Все-таки очная ставка вещь полезная, – не понимая еще, о чем идет речь, сказал майор. – Как правило, это дает результат...

– Я не сомневаюсь в полезности очной ставки. Но полезной она будет только тогда, когда хотя бы один из ее участников сознается в причастности к террористической группировке. Хамкоеву невыгодно признаваться даже после того, как снайпер выстрелит в него и он еще раз убедится, что Джабраил Алхазуров его приговорил. Он сам предпочтет отомстить Джабраилу, но не выдаст его, потому что при выдаче он автоматически признает себя виновным. Снайперу тоже признаваться невыгодно...

– А что ему могут еще предъявить?

– Адат. Кровная месть за вчерашнее убийство Али Паленого.

– Да, – согласился Кордебалет. – Я сегодня слышал, что малолетний брат Паленого объявил себя «кровником» Хамкоева.

– Где есть один «кровник», там может быть и другой. И опять мы ничего не узнаем о местонахождении Джабраила Алхазурова. Именно это наша главная цель, а вовсе не защита ментовского капитана, которого давно пора бы расстрелять.

– И что вы, товарищ полковник, предлагаете? – спросил майор настороженно. – Я не совсем понимаю.

– Что уж тут понимать... Мы отпускаем снайпера, но фотографируем его, и отслеживаем передвижения по городу. У вас есть аппаратура для ночной съемки?

– К сожалению...

– Ладно. Просто отслеживаем и берем под контроль место его проживания. Сфотографировать успеем и завтра днем. Кроме того, не исключено, что Джабраил именно у снайпера и будет скрываться. Хотя и это не обязательно. Но на контакт с Джабраилом снайпер обязательно пойдет сам.

– Рисковое дело... – в сомнении покачал головой майор Султанов. – Как мы отследим его на пустынных улицах? Это, как мне видится, практически невозможно.

– Глупости, майор, – уверенно и безоговорочно поддержал командира Сохно. – Пустынны только неосвещенные улицы, и слава богу... А что проще, чем вести слежку там? На людных улицах работать гораздо сложнее. Но здесь с наступлением темноты людных улиц не бывает. А освещение горит только в самом центре.

– Если вы берете это на себя... – сказал майор, но прозвучало это как «если вы берете на себя ответственность»...

Полковник понял то, что не было высказано, и ответил прямо:

– Я беру на себя ответственность.

– Тогда страховку из шкафа пусть проводит Кордебалет, – предложил Сохно. – А я буду ждать внизу, чтобы прогуляться со снайпером по городу.

– Капитан Хамкоев... – задумчиво сказал майор Султанов. – Капитан Хамкоев... А что от него толку, если он упрется. Пусть Аллах и решает его судьбу. Не надо наверху никакой страховки, если вы будете «вести» снайпера... Снайпер для нас важнее.

– У меня тоже появилась такая мысль, – согласился Согрин.

В подвал спустились вместе. «Альфовцы» блокировали металлическую дверь и ждали только своего командира, чтобы начать хоть какие-то действия. Совещались шепотом чуть в стороне, чтобы разговор не был слышен в комнате. Вариант виделся только один: осторожно вытащить кусок арматуры, который запирал дверь снаружи, и сильными ударами попытаться выбить упор, установленный с другой стороны.

– Осторожно, – предупредил Сохно. – Если не удастся выбить с первого удара, после второго или третьего, как распахнется, они будут уже готовы и могут успеть бросить в коридор гранату.

– Вспомню молодость. – Майор Султанов встал рядом с дверью в несколько странной позе с поднятыми руками.

– Что вы хотите? – поинтересовался полковник Согрин.

– Я в прежние времена в гандбольной команде вратарем был. Попробую гранату поймать и бросить назад. В этом случае все прячемся.

Согрин только головой в сомнении покачал. Ему еще не приходилось видеть таких гандбольных выступлений на войне.

– Не сомневайтесь, товарищ полковник, я в боевой обстановке гранатой с тридцати метров убегающему в голову попадаю. Я был хорошим вратарем и всегда отдавал точный первый пас. И пенальти хорошо брал. Семиметровые.

Двое бойцов «Альфы» приготовились, прислонившись для короткого разбега плечами к противоположной стене коридора. И даже ноги подняли для предстоящего длинного шага. Сохно жестом факира вытащил из замочного кольца кусок арматуры, который сам же недавно туда вставлял, и почти торжественно дал знак рукой.

Две ноги ударили в дверь одновременно, вызывая металлический грохот в коридоре, а уж в комнате без окон этот грохот должен быть еще более сильным.

– Я бы на их месте уже проснулся, – сказал Сохно после первого удара и перед тем, как «альфовцы» отступили и ударили снова.

Дверь и второй удар выдержала. Но перед третьим с обратной стороны раздались спаренные автоматные очереди. Однако металл был толстым, и хотя звон стоял оглушительный, пули пробить дверь не могли.

Третий удар все же состоялся, но тоже не принес результата.

– Бесполезно, – сказал майор Султанов и дал рукой знак, отменяющий подготовку к четвертому удару.

Очереди из комнаты прекратились. Должно быть, звон в ушах заставил боевиков отнестись к себе более бережно.

Сохно на правах первооткрывателя приблизился к двери вплотную.

– Как себя чувствуете, парни?

В ответ прозвучала короткая, в два патрона, очередь.

– Говорите, пожалуйста, помедленнее, я плохо понимаю, – сказал Сохно.