— Мы находимся в усыпальницах, — выпалил Хоукрил. — Неужели вы считаете, что мы должны ограбить мертвецов?

И, как будто откликнувшись на его слова, во тьме впереди, чуть поодаль от них высветилась безглазая скелетоподобная фигура, облаченная в броню. Она подняла над головой меч, заигравший всеми цветами радуги, но Эмбра презрительно махнула рукой. Видение дернулось было к волшебнице, но тут же начало быстро отступать, растворяясь в воздухе, и вскоре исчезло.

— Хоукрил, — спокойно ответила Эмбра, — я так совершенно не считаю, да и все эти богатства принадлежат мне. Мой отец — думаю, что он хотел лишь жестоко пошутить, — подарил мне Дом Серебряного Древа, когда я достигла известного возраста… в тот же самый день они наложили на меня первые узы, которые должны были навеки привязать меня к острову. Отнеситесь к этому по-другому: вы поможете наследнице Серебряного Древа донести немного необходимых ей монет, которые она взяла у предков, сохранивших их для нее.

— Я видел здесь золото, — бодро воскликнул целитель, шагавший во главе маленького отряда.

Они свернули за угол. Коридор там вновь стал намного шире; из ниш в стенах торчало несколько гробов, а над ними были прикреплены каменные плиты с вырезанными надписями и гербом Серебряного Древа. Длинная трещина, начинавшаяся на потолке, прошла через одну из могил и разломила саркофаг. Расколотые камни валялись на земле вперемешку с пожелтевшими обломками костей, а поверх этой мешанины возвышалась аккуратная горка золотых монет, которые до сих пор не утратили своего блеска. Увидев это зрелище, латник попятился, но, выйдя из круга света, испускаемого камешком в руке целителя, неохотно сделал несколько шагов вперед.

А Краер уже ковырялся среди монет своей шпагой, разыскивая капканы и ядовитых тварей. Ничего не заметив, он оглянулся через плечо на Эмбру. Та одобрительно кивнула.

Вскоре в мешке Хоукрила зазвенело семьдесят с лишним золотых монет; некоторые из них были отчеканены в незапамятные времена, судя по гербу в виде топора — эмблеме торговых баронств, существовавших еще до того, как возникла и распалась Аглирта.

— Этого хватит или поищем еще? — нетерпеливо осведомился Краер.

Эмбра улыбнулась.

— Мне не хотелось бы подвергать вас новому риску, — сказала она, — но я слышала, что жизнь в Силптаре довольно дорога.

— А кто он, тот, у которого мы… позаимствовали деньги, — поинтересовался квартирмейстер, ткнув пальцем в надпись, — Ваердим…

— Он был магом и много возился с мертвецами, — ответила Эмбра, — Пожалуй, лучше будет не заглядывать внутрь. — Она сделала несколько неторопливых шагов вдоль стены, остановилась и решительно сказала: — Попробуйте здесь.

— Чаланс Серебряное Древо, — вслух прочел Краер. — Умер молодым. Принц крови… Н-да…

Владычица Самоцветов пожала плечами.

— Бароны Серебряного Древа до недавних пор считали себя правителями Аглирты.

Квартирмейстер сел на пол, ухватился за каблуки своих сапог, немного подергал их, и они отделились от подошв. В руках Краера оказались два коротких кинжала; каблуки были их рукоятками. Хоукрил насмешливо фыркнул при виде этого странного, ни на что, по его мнению, не пригодного оружия, но тут же разинул рот: Краер сорвал каблуки, и оказалось, что оба лезвия заканчиваются небольшими лапками, похожими на плотницкий гвоздодер. Длиннопалый, что-то напевая себе под нос, принялся подсовывать свои орудия под край крышки.

Латник нервно помахивал мечом, наблюдая за тем, как трое его спутников осторожно приподнимают крышку, но из щели ничего не появилось.

Краер поглядел на пыль и древние кости и улыбнулся.

Удивительно быстро золотой запас путников увеличился более чем вдвое. За это время латник успел увидеть еще несколько привидений — пустоглазых воинов и женщину с головой, охваченной бушующим пламенем, — и ему не терпелось поскорее уйти отсюда. Вскоре Сараспер провел своих товарищей по потайной лестнице мимо места, где был слышен рокот воды, а с холодной стены и потолка обильно капало.

— Подземелья, — пояснил целитель. — Я проходил этим путем лишь однажды и в другом обличье. К сожалению, я плохо помню, что может нас там ждать; знаю только, что это та самая дорога, которая нам нужна.

В коридоре впереди блеснул мертвенный, странно пульсирующий свет. Подойдя поближе, четверо увидели, что это светился пугающего вида толстый червь, ползавший в грязи рядом с дорожкой. У каменного порога, почти стертого за века тысячами человеческих ног — за ним лежал еще один погребальный зал, где над полом возвышались ряды каменных постаментов, — метались и угрожающе размахивали лапами пауки размером с мужскую ладонь.

Хоукрил недоверчиво покосился на надгробия. Шлемы и щиты, когда-то лежавшие на них, давно проржавели и рассыпались в бурый порошок и бесформенные обломки.

Краер сунулся было поближе, но Эмбра негромко сказала ему в спину:

— Не буди лихо, пока оно тихо. Мне кажется, именно этому правилу должен следовать каждый квартирмейстер.

Похожий на паука коротышка недовольно взглянул на девушку.

— Тогда скажите, госпожа, какому правилу следуют волшебницы Серебряного Древа?

Эмбра закрыла глаза; на ее лице появилось выражение боли.

— Краер, — медленно проговорила она, — простите, если я обидела вас. Все это дается мне очень нелегко. Я привыкла жить одна в немыслимо роскошной клетке. Я даже не представляю себе, как поступить, когда мне понадобится облегчиться, находясь рядом со всеми вами.

Латник посмотрел на девушку и резко бросил:

— Нам тоже трудно. Мы боимся вас и того, что ваш отец сможет через вас дотянуться до нас.

Владычица Самоцветов медленно повернулась и посмотрела ему в глаза. Ее лицо было суровым.

— Я тоже боюсь этого, Хоукрил. Да-да, боюсь.

Они стояли, глядя друг на друга, в неловком молчании, и наконец Сараспер, не говоря ни слова, повернулся и пошел дальше.

Они снова поднялись из подземных глубин, прошли через длинную анфиладу залов, где стояло множество саркофагов, густо задрапированных паутиной, и в конце концов оказались в месте, где свет от камня Сараспера заметно потускнел.

— Сильное волшебство, — в один голос пробормотали целитель и Эмбра, и волшебница взялась за браслеты, надетые на руку.

Внезапно перед путниками появилось слабое свечение, множество мерцающих светящихся точек образовывали круг, упиравшийся в обе стены и преграждавший дальнейший путь. А посреди этого круга виднелось что-то темное — обтесанная каменная глыба или большой саркофаг. Когда Четверо сделали еще несколько шагов, на вершине камня тоже заиграли огоньки; с каждым мгновением их становилось все больше, и светились они все ярче и ярче.

— Может, нам стоит вернуться? — растерянно пробасил Хоукрил.

— И на всем пути через Серебряное Древо беспрестанно сражаться с магами моего отца, которые будут втроем бить нас в спины заклинаниями? — ответила Эмбра. — Думаю, что это нас не устроит.

Огоньки на вершине надгробия внезапно образовали призрачную фигуру — лысого человека, облаченного в нечто похожее на мантию или женское платье. Он воздел многоцветные руки — Четверым показалось, что его ладони были покрыты чешуей и шипами, — и принялся чертить в воздухе ярко светящийся узор.

Владычица Самоцветов задумчиво взглянула на висевший перед нею символ, а затем начала пальцем изображать свой собственный знак.

Переливающаяся всеми цветами радуги фигура в ответ вытянула руки к Эмбре, и с пальцев призрака сорвалось множество бело-голубых молний.

Эти молнии, притянутые какой-то силой, ударились в воздетую ладонь волшебницы и, отразившись, метнулись к другой ладони. Спутники волшебницы заметили, что она вздрогнула и покачнулась, ее лицо