— Интересно, маги вашего отца когда-нибудь спят? — осведомился Краер, глядя в шахту, куда он спускал цепь, весьма внушительную, толщиной с его руку, но с проржавевшими звеньями.

Рыжие хлопья ржавчины посыпались на Эмбру, и она заморгала.

— Я не стала бы слишком уж надеяться на это, — ответила она и сплюнула, ощущая на языке привкус железа. — Если он подгоняет их, то они могут покончить с нами хоть прямо сейчас.

Цепь задела ее за выставленное вперед колено, качнулась и стукнула по лбу. Владычица Самоцветов вцепилась в нее, обернула ржавую цепь вокруг талии и крепко стиснула лодыжками, чтобы меньше крутиться и биться о стены, пока Хоукрил будет ее вытаскивать. Латник одобрительно хмыкнул и потянул цепь.

— Неужели? — откликнулся Краер. Он лежал на животе, выставив в провал найденную где-то палку, и пытался уберечь Эмбру от ударов от стены шахты. — Мне-то казалось, что он слишком занят войной с нами, чтобы думать о своих колдунах.

— Неужели все, что происходит, для вас обоих только повод, чтобы лишний раз пошутить? — поинтересовалась Эмбра. Чтобы скрежет цепи не заглушил ее слова, ей пришлось громко кричать.

— Нет, — пробасил Хоукрил. — Вообще-то мы шутим не так: бросаем слишком умных волшебниц обратно в шахту, вниз головой, а потом с громким хохотом пляшем вокруг ямы.

— Надеюсь, вы снова шутите, — ответила Эмбра.

Ее голос дрожал, хотя она намеревалась произнести последние слова совершенно беззаботно. Мгновением позже сильная рука обхватила ее за талию, и девушка повисла в воздухе.

— Не уверен, — спокойно сообщил латник, взглянув в плотно зажмуренные глаза волшебницы.

Помотав головой со смешанным выражением облегчения и презрения на лице, он аккуратно поставил девушку на ноги.

В тот же момент послышался металлический звон и скрежет. Эмбра раскрыла глаза и уставилась на лежавшую на полу цепь. Несколько звеньев распались, и в яме свисал уже не длинный кусок, достававший почти до дна подземелья, а коротенький обрывок. В воздух поднялось облачко красноватой пыли. Хоукрил пнул цепь ногой.

— Ну что ж, — удовлетворенно пробасил он, — продержалась ровно столько, сколько было нужно.

Эмбра содрогнулась и отвела взгляд от провала в полу.

— А с Сараспером ничего не случилось?

— Мозги встряхнулись пару раз, — проворчал целитель откуда-то из темноты, — но сомневаюсь, что вы сможете заметить ущерб.

Оба воина захихикали, а Эмбра покачала головой.

— Банда Четырех Идиотов, вот кто мы такие, — сказала она, обращаясь к ближайшей стене, и ей вдруг показалось, что оттуда с ухмылкой взглянуло лицо черепа с ошметками плоти на костях.

Ну конечно. Это призраки. Поправив драгоценное блюдце, которое она еще внизу засунула под облегающую рубаху, так что оно удобно устроилось на левой груди, Эмбра оглянулась на свежеобразовавшийся пролом в потолке, и ей показалось, что она видит проблески утреннего света.

— Надеюсь, никто не станет спорить, что нам нужно убираться отсюда, пока на нас не обрушилось новое колдовство? — обратилась она к своим спутникам.

Сараспер кивнул.

— Я проведу вас в подземные катакомбы.

— А дальше?

— Пойдем в Силптар, чтобы поговорить с бардами — естественно, спрятавшись под волшебными обличиями, которые вы сможете придать нам, госпожа — о том, где, согласно легендам, находится Дваериндим. Вы не забыли, что нам предстоит поиск?

— В Силптар? — резко переспросил Хоукрил, — Неужели катакомбы доходят аж дотуда?

Целитель взял с пола светящийся камень и поднял его над головой как фонарь.

— Они и впрямь тянутся довольно далеко, — спокойно ответил он. — Сам увидишь.

Все четверо молча переглянулись. Потом три пары плеч приподнялись в едином недоуменном пожатии, и двое мужчин и женщина, все так же не говоря ни слова, направились вслед за целителем.

Сараспер, держа камень в высоко поднятой руке, повернулся и, как жрец, несущий реликвии к алтарю, направился к двери, которую открыл в момент волшебного нападения. Четверо гуськом прошли по узкому коридору, сделали два поворота и остановились у гладкой стены.

Их провожатый снова что-то сделал с камнями, и кусок стены с гулким рокотом скользнул в сторону. За стеной оказался просторный темный зал.

Хоукрил пристально вгляделся в темноту и только потом решился войти в открывшийся проем. С той стороны не оказалось ничего похожего на ручку или кольцо, при помощи которого можно было бы вернуть стену на место, и он, прежде чем последовать за Сараспером в огромный темный зал, несколько раз оглянулся.

В центре помещения, неподалеку от того места, откуда они вошли, стояло массивное каменное кресло, покрытое резьбой. У него была высокая изукрашенная спинка, а на подлокотниках сквозь толстый слой пыли и паутины тускло блестели огромные — с кулак — драгоценные камни.

— Банда Четырех в полной темноте продвигалась вперед, — пробормотал Краер, — не извещая хозяев о своем прибытии.

Хоукрил быстро оглядел ведущую вверх лестницу, стол в дальнем углу, мощную, расширяющуюся кверху колонну, истлевшие от времени гобелены на стенах, множество закрытых дверей, потолок, на котором не обнаружилось ни одного чудовища, изготовившегося к нападению, и лишь после этого остановил взор на кресле.

— Очень похоже на трон, — медленно проговорил он.

— Это и есть трон, — просто ответила Эмбра. Она не спеша обходила каменное сиденье, скрестив руки на груди.

Краер взглянул на игравшие на щеках баронессы желваки и повернулся к Хоукрилу.

— Вот такой он, трон Серебряного Древа, — сказал квартирмейстер полушепотом, — который служил их роду до тех пор, пока барон Брунгелт Серебряное Древо не окончил на нем свои дни. Он сидел на троне, и его изрубили в паштет, а его кровь залила весь пол.

— Краер, — жалобным тоном прервала его Эмбра, — умоляю вас. Здесь есть призраки, которые сокрыты от всех вас.

— В самом деле? — недоверчиво спросил Хоукрил.

— Да, — бросила она и, не говоря больше ни слова, проследовала мимо.