— Да, мне стало лучше, — спокойно сказала Эмбра. — Но я чувствую себя еще и… опустошенной. Как будто что-то во мне исчезло или от меня оторвали какую-то часть. — Она пожала плечами. — Просто не знаю, что это значит. Может быть, Хоукрилу стоит поучиться, чтобы в конце концов стать могущественным магом?

Краер вздрогнул.

— Не думаю, чтобы у нас было в запасе несколько свободных лет для этого. Пожалуй, мы и так слишком задержались здесь. Не могу поверить, чтобы барон сидел сложа руки и скорбел по утраченной дочери, зная, куда мы скрылись.

— Если они захотят войти через ту же дверь, через которую прошли мы, то им понадобится немало помахать лопатами, — заметил Хоукрил.

— Вовсе нет, если они догадаются воспользоваться верными заклинаниями, — резко возразил Сараспер. — Если волшебники достаточно опытны, то без труда смогут метать в нас, словно из пращи или катапульты, все упавшие камни, и они будут безошибочно попадать в нас и ломать нам кости, пока не превратят в студень. — Он повернулся к Владычице Самоцветов. — Кто занимается колдовством для вашего отца? — В его голосе вновь послышался гнев.

— Самый опасный из всех — Ингрил Амбелтер. Он был учеником Гадастера Мулкина. Еще Кламантл Бейрлдоун, молчаливый человек, о котором я почти ничего не знаю. И Маркоун Яринд, молодой честолюбивый пришелец откуда-то издалека. Он считает себя неотразимым красавцем и давно уже положил на меня глаз. Все они очень жестокие и расчетливые люди.

— Гадастера я помню, — медленно проговорил целитель, — и слышал о его смерти. Амбелтера я, возможно, видел раз или два, но, по правде говоря, ничего о нем не знаю. Вероятно, они и впрямь весьма способны и жестокосердны. И какие же заговоры ваш отец готовит с их помощью?

Эмбра пожала плечами.

— Естественно, ищет возможность подчинить себе всю Аглирту. Попутно хочет разделаться со всеми, кто был на службе у Черных Земель, ну и с любыми подвернувшимися под руку волшебниками. Они собирались превратить меня в «живой замок». Не уверена, знакомо ли вам это выражение. Это…

— Гадастер хвастался этим планом. Он казался ему верхом совершенства, — перебил ее Сараспер и чуть ли не самодовольно кивнул. — Все начинается с наложения уз. После того как ваше сознание под воздействием колдовства изменится надлежащим образом — на это требуется много времени, — они отделили бы ваши руки от тела и превратили бы их в небольшие магические невидимые крылья, на которых вы по приказу облетали бы замок. А потом должно было начаться кровопускание, растянутое на годы и годы, потому что им необходимо примешать по капельке вашей крови в цемент и известь, обмазать ею каждый камень, вложенный в стену, — Он скорчил гримасу и отвел взгляд. — Слишком уж много я читал.

Эмбра молча кивнула, а Хоукрил пожал плечами, махнул рукой, как будто хотел отогнать прочь все мысли о злокозненных магах и беззащитных женщинах, достал из ножен меч и показал острием на потолок и стены.

— Но что это все-таки за место? Здесь что, когда-то находился престол Серебряного Древа? Почему же он покинут? Как здесь появились призраки? Почему она… Почему Эмбра так рассердилась, когда увидела, куда мы пришли?

Краер вздохнул, а Эмбра и Сараспер дружно захихикали.

— Ну, и с чего начать? — спросил целитель, обращаясь к потолку, а потом пожал плечами и повернулся к Эмбре. — Вообще-то этот дом принадлежит вам, госпожа, так что вы и рассказывайте.

Эмбра помотала головой.

— У нас слишком мало времени, чтобы тратить его попусту, но… Ладно, это место назвали Домом Безмолвия, потому что владельцы не могут там жить. Именно поэтому, как считают благородные барды, он пустует. Это древняя резиденция баронов Серебряного Древа.

Она посмотрела на потолок, вздохнула и заговорила с нудными интонациями престарелого учителя:

— Дом был покинут и превращен в фамильную усыпальницу после того, как давным-давно волшебник по имени Харабрентар наложил на него тяжелое проклятие. А заключается оно в том, что если любой человек, в жилах которого течет кровь Серебряного Древа, пробудет здесь больше месяца, он медленно, но неотвратимо начнет превращаться в отвратительную опасную тварь, сходную с теми самыми ночными червями, которыми командуют маги моего отца, но бескрылую и закончит свои дни в виде затравленного бешеного животного. То, что это проклятие не пустые слова, несколько раз доказывалось в прошлом. Обычно это случалось, когда какой-нибудь особенно надменный барон решал вновь поселиться на пепелище предков или же отчаянный непокорный сын бежал из замка и скрывался здесь.

Эмбра медленно поднялась на ноги и прошлась по комнате. Хоукрил, не отрывая глаз, следил за каждым ее шагом; его рука крепко сжимала рукоять меча.

— Дом стал внушать страх, — продолжала она, — и преступники, и странники в равной мере боятся его из-за привидений и многочисленных ловушек: провалов в полу, камней, обрушивающихся с потолка, клинков, выскакивающих из стен, чтобы пронзить неосторожного. Все эти очаровательные новшества были устроены несколько веков назад по приказу барона Сулдаскеса Серебряное Древо, который опасался, что кто-то из врагов сможет захватить брошенный особняк и превратить его во враждебную крепость в самом сердце его собственной земли.

Она посмотрела на латника, криво улыбнулась и добавила:

— Вот так, в самых общих чертах, все это выглядит. Когда я была помладше, мне очень хотелось исследовать это место, но мои наставники так и не позволили сделать это. Они говорили, что не знают точно, как действует проклятие: нужно ли пробыть там целый месяц непрерывно или достаточно побывать несколько раз по нескольку дней даже с перерывом в годы, чтобы набрать в итоге месяц и превратиться в безумное чудовище.

— А что вы говорили насчет призраков? — негромко спросил Хоукрил, глядя на Эмбру широко раскрытыми глазами. — Они здесь на самом деле есть? — Мастер меча обвел быстрым взглядом несколько темных арок, как будто ожидал, что оттуда строем выйдут привидения. Впрочем, когда оттуда ничего не появилось, он не выглядел разочарованным.

— Есть, и много, — нежным голоском пропела Эмбра. — Большинство из них молчаливые и безопасные: просто пялят глаза из темноты, и ничего больше.

— Большинство… — довольно мрачно откликнулся Хоукрил.

— Госпожа, я должен кое-что добавить, — вмешался Сараспер. — В доме полно вещей, которые хранят небольшую магию. Их спрятали здесь давным-давно бароны Серебряного Древа — а также и я, сравнительно недавно, — чтобы они не попали в руки самым смелым и сообразительным злоумышленникам. Если использовать их для того, чтобы питать вашу магию…

Эмбра быстро взглянула на него.

— Да! Нельзя ли нам забрать что-нибудь из них и перебраться в катакомбы? На этом доме лежит старинное охранительное заклятие, но преодолеть его для магов моего отца не составит никакого…

Здание вдруг содрогнулось, раздался треск и грохот ломающихся камней. Тут же пол вдруг закачался, словно поверхность реки, по которой пробежала волна, подбрасывающая и опрокидывающая рыбачьи лодки.

— …Труда! — выкрикнула Эмбра. — Целитель, куда прятаться?

— Только не в эти коридоры, — поспешно предупредил Сараспер. — Они все…

Проход за спиной Краера внезапно скрылся из виду, вместо него появился вихрь, в котором с бешеной скоростью кружились пыль и камни, а рев стал просто оглушительным.

Хоукрил схватил в охапку квартирмейстера — тот замешкался, поднимаясь на ноги, — и поволок его в дальний конец зала, где Сараспер с лихорадочной поспешностью возился с камнями в стене. Эмбра уставилась на волшебный вихрь, несущий, как солому, глыбы, бывшие, вероятно, обломками разрушенной колонны. Она заметила, что потолок в коридоре тоже начал рушиться — камни тут же подхватывало и начинало вертеть в ужасном смерче, — а за этим смерчем что-то шевелилось. Вот сзади и выше вихря обрисовались очертания кожистых крыльев… Еще один ночной червь.

— У этих магов просто-таки извращенное воображение, — горько сказала она, глядя, как все ближе