учили его левитировать, просто умением с нами делиться не хочет…

Солдат, стоявший в оцеплении, занервничал. На него наползал дым. Он уже терял из вида своих соседей. Но строй не разорвешь, не сойдешь с места, оставалось только стоять. Он всматривался в дым, ползущий на него из тростника. Тот клубился, густел. Сквозь него можно было рассмотреть только яркие отблески пламени. И тут в дыму проявилось какое-то движение. Солдат вскинул карабин, лязгнул затвором. Стрелять не стал, пытался рассмотреть — свой или чужой. Если с оружием — значит, свой. Он закашлялся, слезились глаза. Возникший силуэт исчез в сгустившемся дыму. И тут кто-то буквально налетел на солдата. Послышалось ругательство на неизвестном ему языке. Налетевший на него вцепился в карабин двумя руками, стал вырывать оружие. Карабин выстрелил, пуля ушла в воздух.

Ричард, сцепившись с японским солдатом, катался по земле. Американец грязно ругался, пытаясь придавить шею противника карабином к земле. Он был грузнее, и японец никак не мог из-под него вывернуться.

— Ричард! Где ты? — доносился из дыма крик Николая. — Что там у тебя?

Солдаты, стоявшие у края широкого дымового облака, целились в него, готовые к тому, чтобы стрелять в выскочивших беглецов. Один, заметив мелькнувший силуэт, нажал на спуск. Лейтенант подбежал к нему, вырвал оружие.

— Отставить! Пока не стрелять! — заорал он. — Там же и наши, — офицер приложил руки рупором ко рту и закричал что было мочи: — Всем выходить из дыма! Срочно!

Попавшие в дымовое облако солдаты выскакивали из него. Лейтенант махнул рукой, давая команду открыть огонь. Захлопали выстрелы.

Ричард наконец сумел придавить карабином тощую шею японца к земле, тот захрипел, выкатил глаза. Американец навалился всем телом, затрещали шейные позвонки. Когда из дыма вынырнул Николай, японский солдат уже был мертв. Ричард тяжело поднялся, опираясь на трофейное оружие.

— Теперь и у нас есть чем стрелять, — выдавил он из себя и закашлялся. — Вот, только повязку потерял.

Вокруг щелкали выстрелы. Пригнувшись, Николай с Ричардом двинулись дальше.

— Кажется, идем в правильном направлении, — прикидывал поручик. — Где наши товарищи?

— Кто ж их знает… В этом дыму сам черт ногу сломит. Ну и передряга, а ведь так хорошо день начинался!

— Эй! Ямадо! Чунто! — крикнул Николай.

— Мы здесь, — раздалось довольно близко.

Однако понять, где именно, было проблематично. Густой дым, как и туман, искажал звуки.

Внезапно стрельба смолкла, противник наверняка затевал что-то новое.

— Не нравится мне это, — оглянулся и ничего не увидел Ричард, за спиной все скрывало белое марево…

…Японский лейтенант метался среди своих солдат. Те палили из карабинов в дым.

— Прекратить стрельбу! — приказал он, наконец смирившись с тем, что попасть, стреляя наугад, невозможно. — Будете ловить по одному, когда я выгоню их из дыма.

Самоуверенный, отчаянный лейтенант запрыгнул в кабину грузовика, запустил двигатель и с включенными фарами въехал в дымовое облако. Он рассчитал правильно. Яркий свет немного рассеивал дым, делал его прозрачней. Лейтенант собирался гонять в дыму, выжимая беглецов за его пределы. Впереди мелькнул силуэт, бросился вправо. Японец вывернул руль и вновь поймал убегающего от него Ричарда светом, прибавил газу. Американец петлял, но лейтенант настигал его, вот-вот собьет бампером. Летчик сорвал с плеча карабин, на ходу выстрелил, но понял, что промазал. Эта задержка могла стоить ему жизни. Ричард вновь бросился бежать. Грузовик ревел уже за самой спиной.

Охваченный азартом погони, японец вытащил пистолет из кобуры. И тут боковое стекло разлетелось вдребезги. Лейтенант успел только повернуть голову. Последнее, что он увидел в жизни, было искаженное ненавистью лицо Николая — вскочивший на ходу на подножку Галицкий полоснул врага ножом по горлу, брызнула артериальная кровь. Поручик выхватил пистолет из слабеющей руки лейтенанта и выбросил его из кабины, запрыгнул за руль, вдавил педаль тормоза. Машина дернулась, заглохла и остановилась. Ричард обернулся, сквозь дым он видел только слепящие фары. Они погасли.

— Я его убил, давай ко мне! — крикнул Николай.

Ричард подбежал к грузовику, рванул на себя дверцу и тупо уставился на сидящего с краю Николая. Американец-то рассчитывал оказаться на пассажирском сиденье.

— У них руль справа, — напомнил поручик.

— Все у них не как у людей, — американский летчик обежал машину и оказался на пассажирском месте.

— У англичан руль тоже справа, — уточнил Галицкий. — Где Ямадо и монах?

— Не знаю, — когда он за мной погнался, я всех потерял.

— Сюда, мы здесь! — крикнул в дым Николай.

У машины первым возник традиционно бесшумный Чунто, следом за ним и бывший камикадзе Ямадо. Японец хрипло дышал.

— Я уж думал, не встретимся. Кто захватил машину?

— Потом все объясню. Быстро прыгайте в кузов. Дым рассеивается.

Уговаривать никого не пришлось. Николай тронулся с места. Первые пару километров ехали довольно медленно. Затем Николай прибавил газу, грузовик вырвался из облака, ушел вперед него.

Солдаты прождали зря, никто из беглецов так и не вышел из облака. Когда дым прополз, то на земле они увидели два мертвых тела — солдата с раздавленной шеей и лейтенанта с перерезанным горлом. Бросились догонять бегом. Они метались возле расползающегося облака дыма, а когда тот рассеялся, окончательно убедились в том, что машина уже давно ушла вперед и пешком ее не догонишь. Ихара даже стало дурно, когда он получил известие о случившемся. Бросаться в погоню на имеющемся в его распоряжении грузовике было поздно — солнце уже клонилось к западу. Погибли офицер и солдат, «бревна» захватили машину и вдобавок были теперь вооружены карабином и пистолетом. Единственным оправданием для Ихара могло служить лишь то, что это не он, а сам генерал Сиро Иссии приказал «спустить на беглецов молодого голодного тигра». С тяжелым сердцем Ихара следил за тем, как радист по рации вызывает базу. Он нервно ходил под маскировочной сетью и не мог избавиться от ощущения, что это так низко над его головой опустилось небо.

— Да снимите вы наконец эту чертову сеть! — крикнул он вольнонаемным. — Она больше никому не нужна!

Грузовик на максимальной скорости пылил по подсохшей степи. Солнце уже ушло за горизонт. Галицкий включил фары.

А Ричард принялся мечтать:

— Конечно, лучше было бы, если бы мы захватили самолет с полными баками. На нем бы и дотянули до ближайшей американской или британской авиабазы. Вот тогда бы я и напился. Но, Николай, машина — это тоже неплохо. Будем ехать, пока бензин не кончится. К тому же ты за рулем, а я могу отдохнуть. Люблю, когда ведет кто-то другой.

— Ехать будем до рассвета. Потом придется где-то отсиживаться. Завтра на поиски поднимут в воздух самолет. Машину придется бросить. Но бензина тут не так уж много. Не знаю, какой расход топлива у этой развалюхи. Боюсь, надолго не хватит.

— Все, что проедем, наше. Окажемся поближе к монгольской границе. А там и обретем настоящую свободу. Ты не волнуйся, я сумею убедить советских офицеров, что ты американский бортмеханик. Никто тебе не будет устраивать экзамен по специальности и просить отрегулировать авиационный двигатель.

— Надеюсь, что мы сумеем придумать что-то более надежное, — ответил сквозь зубы поручик.