опустился и открыл глаза. Говорить на тему полета отказался. Я не знаю, как он это делает. Он учил меня другим вещам.

Ричард раздал еду.

— Что он там тебе заливал?

— Говорил, что один монах у них в монастыре умеет летать.

— Летать могут только самолеты, — рассмеялся Ричард. — Терпеть не могу, когда начинают рассказывать небылицы и еще утверждают, что все видели своими глазами. У нас в аэропорту — в Анкоридже — есть один парень. Вечно рассказывает всякие истории, якобы с ним случившиеся. Я верил, ну а потом услышал эти же истории в другом исполнении, за тысячу миль от Анкориджа. Все это сказки.

— Думаю, это массовая галлюцинация. Сидят монахи в храме, медитируют, тут уж всякое может привидеться.

— Вот-вот. И я говорю, что все это брехня. Люди не летают сами по себе. Иначе чего он тут с нами сидит? Полетел бы, как птица, в свой монастырь.

Поели. Делать было решительно нечего. Лягушек на ужин уже наловили. Чистый снег снесли в один сугроб, прикрыли его тростником, чтобы не таял. Запасов воды должно было хватить на неделю. А дольше здесь никто и не собирался засиживаться.

— Эх, жаль, нет у нас курева! — вздохнул американец. — И виски нет. С сигаретой, под спиртное время бежит быстрее.

— Ты еще о женщинах вспомни, — в тон летчику подсказал Галицкий.

— Вот тут ты не прав. Мне лишь бы какая девчонка не нужна. У меня дома невеста осталась. Обещала дождаться с войны. И я ей ни с кем изменять не собираюсь. Разве что с бутылкой, — засмеялся американец. — Но она меня к ней не ревнует, знает, если в мужской компании выпивают, значит, парням не до девочек.

Первым звук двигателя услышал Чунто, он приподнялся и произнес:

— Грузовик едет.

Костер вновь залили водой, наносив ее ладонями из лужи. Кострище забросали. Стали осторожно пробираться через тростник. К озеру со стороны севера приближался армейский грузовик.

— Выходит, наши поиски сворачивают, — обрадованно произнес Галицкий. — Сегодня-завтра займемся ловлей лягушек, сделаем запасы и двинем в путь.

Беглецы ожидали, что грузовик просто проедет мимо озера. Чего солдатам здесь еще искать? Они же здесь уже были и убедились, что «бревна», спасшись от ядовитого облака в скирде, ушли на север.

— Почему они сюда сворачивают? — проговорил с тревогой американский летчик.

— Если так интересно, ты выйди к ним, останови машину и спроси, — предложил Николай, беспечное настроение его все еще не покидало, казалось, что самое страшное осталось позади.

— Не получится, я по-японски говорить не умею. Придется тебя посылать, ты же у нас десять языков знаешь.

— Не десять, а только семь. Русский, французский, немецкий, английский, японский, китайский и еще чешский. Правда, на нем давно не говорил.

— Не нравится мне это, — покачал головой Ричард, когда грузовик остановился и из него стали спрыгивать на землю солдаты с карабинами.

— Хорошо, что они собак не привезли. Те бы нас сразу по запаху нашли.

Молодой лейтенант отдавал приказы. Солдаты построились в колонну по одному и пошли вдоль озера. По ходу интервалы между военными увеличивались.

— Чего он им приказал? — беспокойно поинтересовался американец.

— Он приказал им окружить озеро, растянуться по всему периметру. Держать строй так, чтобы каждый видел своих соседей слева и справа, — перевел распоряжения японского лейтенанта Галицкий.

Солдаты шли по берегу, словно разводящие на параде. Через равные промежутки замыкающий останавливался и поворачивался к озеру лицом, карабин держал наготове. Приказ лейтенанта, полученный им от Ихара, гласил: «Оружие применять сразу же, как только появятся беглецы, стрелять на поражение, но, если позволяет ситуация, постараться взять хотя бы несколько «бревен» живыми».

Лейтенант недоумевал, почему все так быстро поменялось, ведь удравшие «бревна» ушли на север, где он со своими людьми их и искал. Но потом ему приказали возвращаться и взять в оцепление озеро. Однако сомнения сомнениями, а приказ приказом. Они в армии не обсуждаются, а выполняются. А лейтенант был рьяным служакой.

Когда кольцо вокруг озера замкнулось, командир дал команду провести перекличку по цепи. Солдаты рассчитывались на первый-второй, подтверждая тем самым, что видят и слышат своих соседей.

— Второй, — вернулось к лейтенанту.

Удовлетворенный, он вернулся к грузовику, сел в кабину. Теперь предстояло ждать. Дальнейшие действия должен был предпринять Ихара и его люди…

— Чего они ждут? — вот уже в третий раз Ричард задал вопрос, на который ни у кого из четырех беглецов не имелось толкового ответа.

Николай потянул носом.

— Дымом пахнет. Мы костер хорошо загасили?

— Там ни одного уголька не осталось. Сам проверял, — отозвался американец.

— Выходит, они снова тростник подожгли? Неужели тогда нас все же с самолета увидели? Тогда почему столько ждали? — недоумевал Николай.

Чунто и Ямадо затравленно озирались. Стало ясно, что худшие подозрения подтвердились — японцы, окружив озеро, все же подожгли тростник. Почему они вдруг решили вернуться? Рассуждать уже не оставалось времени. Слышался рев пламени, сжирающего сухие стебли. Проблески огня озаряли пейзаж, наплывал густой дым. Искры взлетали в небо и рассыпались пеплом.

— Без паники! — крикнул Николай, когда почувствовал, что беглецы готовы броситься врассыпную. — Это мы уже проходили.

— Хороший совет, если знаешь, как им воспользоваться, — Ричард тоже старался не падать духом.

— Уходим вместе с дымом. Так мы станем невидимы для них. Главное, не потерять друг друга, держимся рядом.

Клубы дыма затягивали пейзаж, стало тяжело дышать.

— Пошли, — скомандовал поручик и зашуршал тростником.

Ричард, Ямадо и Чунто двинулись за ним, боясь потерять спину Николая из виду. Все было вроде как и в прошлый раз, следовательно, исход был предрешен. Но теперь у беглецов имелось то преимущество, что они успели хорошо изучить озеро, излазили его вдоль и поперек. Сейчас они уже не боялись напороться на трясину, выходы к сухому берегу были им досконально известны.

— Не спешить, — притормаживал своих спутников Николай. — Мы должны держаться в облаке дыма. В прошлый раз мы убегали от него, но он наша единственная защита.

Кашель драл горло. Ричард откашлялся и прохрипел:

— Хороша защита, мы так все задохнемся. Только одному нашему монаху все нипочем.

— Сейчас будет легче, — пообещал Николай.

Он остановился, оторвал подол рубашки, смочил его в воде и завязал лицо. Дышать стало трудней, но зато воздух очищался, уже не драл горло. А беглецы не спешили. Ветер был несильным, бежать не приходилось. Все последовали примеру Галицкого. Дым вокруг сгущался. Беглецы уже почти не видели друг друга. Их силуэты то исчезали, то проявлялись в белом тумане. За спиной ревело пламя, падал скошенный огнем тростник.

— То мы убегаем от облака, то идем в нем, — говорил Ричард, шагая рядом с Николаем. — Заколдованный круг получается.

— Нам удастся из него выбраться на этот раз, — пообещал поручик. — Я это чувствую.

— Мне бы твою уверенность.

— Не топай так, скоро открытый берег. Не забывай об оцеплении. Учись ходить у нашего тибетского монаха. Мне иногда кажется, что он не ступает по земле, а парит над ней, как его учитель. Врет Чунто,