– Попробуйте, но вряд ли выйдет, – сказал следователь, открывая дверь.

– Парень прав. Говорить с прокурором нечего, – сказал Михеев, поднимаясь.

Они смотрели друг другу в лицо.

– К сожалению, нечего, – повторил Михеев. – Ему подавай добротные факты, а с этим у нас туговато. Поторопились мы с Маргасовым. А надо бы выждать.

– Когда он пристукнет кого-нибудь еще? – возразил заместитель. – Ну, нет уж! Яблочко сорвали вовремя.

– Он ничего не расскажет.

– Я начал эту операцию, и я доведу ее до конца. Будут вам и факты, будет протокол, – сказал самолюбиво Марков.

– Пока вы в моем отделе, не забывайте, Марков. И отвечать мы будем вместе. Маргасова не вызывать до моего распоряжения.

Марков передернул плечами. Это уже было открытое столкновение. До сих пор Михеев сдерживал себя и мирился кое с чем. Он вышел в коридор и прошел по всей его длине, стараясь успокоиться. И сделав это наспех, он свернул в кабинет.

У кабинета топтались сотрудники с бумагами на подпись.

Один из них подергал дверь и спросил:

– Куда запропастился дед?

– Я послал его за сигаретами. Сбегает – вернется: одна нога здесь, другая – там, – сообщил второй, стоявший спиной к Михееву.

– Я уже обернулся, – произнес незамеченный Михеев и предъявил последнюю пачку «Примы».

– Я уже бросил курить. За это время, – забормотал сотрудник, отстраняя сигареты и стараясь выпутаться с честью.

– Ладно. А я-то старался. Бежал во весь дух, – сказал Михеев, открывая дверь ключом.

Потом он сказал, подписав бумаги:

– Передайте Зубову: пусть заглянет ко мне.

Не успел он сесть за стол, как пришел Марков с папкой. С заместителем что-то творилось. Он сжал челюсти и гонял желваки. И старался не смотреть в глаза. Марков сел около стола и сказал, будто что-то преодолевая:

– Серафим Петрович, должен признаться... Видно, дал я маху. – И его лицо и шея неожиданно залились густой малиновой краской – вот уж таких возможностей за своим рациональным заместителем Михеев не ожидал и даже растерялся от сюрприза.

А Марков осторожно положил папку на стол. Это было дело Маргасова.

И добавил:

– Я еще раньше хотел сказать. Даже специально поджидал сегодня на перекрестке. Но потом передумал. Дай-ка, мол, испытаю еще раз, а вдруг, мол. Да, видно, попался на крючок, на этот звонок самый.

– Бывает, – сказал Михеев помягче и потянулся было рукой, хотел по-дружески потрепать Маркова по плечу, но как-то поспешил, не рассчитал расстояния и, выходит, похлопал воздух, а Марков, будто ребенок за лаской, подался плечом под его руку, и вышло это у них неуклюже.

Но тут подал свой голос «наган».

«Наган» тихо, металлически брякнул, точно прочищал горло. И, прочистив, издал серию коротких прерывистых звонков – вызов междугородной станции.

– Алло, Михеев! – крикнул издалека голос бывшего сослуживца по Краснодару.

Начался ритуал взаимных вопросов: «Ну, как жизнь?», «Здоровье?» Расстояние глушило их голоса. Потом сослуживец сказал:

– Так вот какие фигли-мигли, Сима. Тут у нас кое-что произошло. Мы к тебе за консультацией. Дело весьма и весьма. И как снег на голову.

– Разрешите войти? – спросил Зубов.

Михеев поднял глаза и, продолжая слушать телефон, сделал знак: дескать, подождите за дверью.

– Вот как! – сказал Михеев в трубку несколько озадаченно.

То, что говорил бывший сослуживец, было неожиданным.

Свои симпатии Леонид сразу отдал Маркову. Тот был энергичным детективом, и на него было любо-дорого посмотреть. Но Михеев был кое в чем прав, Леонид это понял с полуслова.

– Я отправляюсь сейчас же, – сказал он деловито.

– Ни пуха ни пера, сынок, – благословил Михеев.

Это было настолько сентиментально, что Леонид даже не нашелся, что сказать в ответ.

– Спасибо, – на это только его и хватило.

Он взял рабочий адрес Маргасова и сел в маршрутный автобус.

Леонид вышел на Дорогомиловской и вошел в ворота торговой базы, где работал грузчиком Маргасов.

– Из милиции? – спросил директор базы.

Леонид изобразил на лице крайнюю степень удивления – почему именно из милиции?

– Из милиции потому, что он канул. Нет его, прогульщика, третий день, а то и поболее, – объяснил директор.

– Может, он болен?

– Куда там! Пьет, бездельник. Вся зарплата на дне бутылки, а семья пропадай от голода. Недаром жинка сбежала с дитем в охапке. Если он пьет, кому еще нужна его характеристика? Единственно милиции. Ей он разве и интересен.

– Все-таки я из жилуправления. Он на учете у нас. На квартиру. И тут подходит очередь. Вот мы и смотрим – достоин Маргасов квартиры? – начал было Леонид.

– А как же: достоин вполне. Трудится, понимаете. Такой серьезный мужик, – сказал директор, поднимаясь. – Маша, отстукай характеристику. Как его? – Директор посмотрел на Леонида.

– Маргасов.

– Вот-вот. Ему, Маргасову. По-моему, толстый такой.

– Длинный, худой, – поправил Леонид.

– Толстый – худой. Неважно. В общем, ты отстукай товарищу из управления, а я пошел, – сказал директор машинистке. – А то, что он слабоват на водку... тут уж все мы грешны, – сказал директор фамильярно, уже находясь в дверях.

– Я сейчас, посидите. У меня почти готово. Только простукать фамилию – и все, – подбодрила машинистка заскучавшего Леонида и достала заготовленный бланк.

Леонид скис – стоило стараться. Заряд изобретательности пропал впустую. Он пошарил по карманам.

– Покурю во дворе.

– Можно и здесь. Я люблю табачный дым. Это очень приятно, – сказала машинистка.

– Надо беречь здоровье. Дышите воздухом почище, по возможности, – пожурил Леонид и вышел в коридор.

Бухгалтер находился в самом конце. Здесь можно узнать и кое-что посущественнее, если строго ведется учет. Но прежде он почитал пожелтевшую стенгазету и выбрал еще пару фамилий.

– Из горкома профсоюза, – представился Леонид старшему бухгалтеру.

Тот возился с просторным, как скатерть, разграфленным листом и кивнул не глядя.

– Нас интересует сдельный заработок ваших рабочих. Мы выборочно взяли троих: Семина, Маргасова и Кислицкого, – сказал Леонид, усаживаясь.

Бухгалтер, так же не глядя, взял свободной рукой на ощупь вначале одну пухлую папку, затем вторую и вручил их посетителю.

Леонид пробежал глазами по нарядам и сверил числа с карманным календарем. Тот был размером в пол-ладони, с рекламой Аэрофлота в левому углу, и дни преступлений находились в кружочках. Из них четыре совпадали с нарядами, когда Маргасов грузил в поте лица своего, но пятый, день убийства, в нарядах отсутствовал. Надо думать, по известной причине.

Леонид спрятал календарь и занялся зарплатой Маргасова. Денежные дела клиента шли неважно.

– Простите. Кто-нибудь из троих должен в кассу взаимопомощи? Ну, скажем, Маргасов, – деликатно спросил Леонид, смиренно давая понять, что он совершает тяжелый поступок, занимая у бухгалтера бесценное время, и осознает это со стыдом.

– Маргасов? Вот где у нас этот Маргасов! – пробурчал бухгалтер, не поднимая головы, и похлопал себя по шее.

– До свидания, – сказал Леонид.

– Ага, – ответил бухгалтер. – Заходите.

Потом Леонид потолкался во дворе среди грузчиков.

– Может, придет ваш Маргасов? Хочу получить скромный должок, – сказал он им доверительно.

Грузчики сочли его слова за хорошую, но грустную шутку.

– Плакали ваши денежки! Летом туда-сюда, у него что-то водилось, а теперь распростись навсегда и привыкни. Он тут одолжился у каждого. Не вы один пострадавший. Но поди возьми у запойного. К тому же у него голодное дите, – сказал один из грузчиков, годами постарше.

– С дитем его жинка утекла подальше, пока оно, несчастное, не померло, – уточнил другой. – Да и жалко его самого. Рабочий он человек, да вот пропадет. Мы его тут к бабке одной водили, с травами. Не помогло, милый. Через недельку опять, – и грузчик, сокрушаясь, щелкнул себя в подбородок. – Страшная болезнь такая.

Леонид еще походил для вида и отправился вон со двора.

– Гражданин, а гражданин! Вы забыли характеристику! – В форточку высунулась машинистка и размахивала листком.

– Спасибо! Я поверил на слово! – крикнул Леонид.

Отсюда он двумя троллейбусами и автобусом добрался до жилья Маргасова и там во дворе три часа забивал «козла» в домино с компанией жильцов- пенсионеров.

Его партнером был хитрющий дворник. Он уже многое перевидел на своем веку и догадался сразу, что нужно Леониду во дворе, хотя тот изображал из себя