— Я сейчас не могу с вами разговаривать. — Как это было не похоже на прежнего Крокера. — Я только что перенес операцию, — даже гласную проглотил: «оп-рацию». Он не утверждал, он оправдывался. И это придало Роджеру небывалую уверенность.
— Я не хотел… врываться сюда, — сказал он, словно желая превратить все в шутку, но фраза прозвучала как: «Захотел и ворвался». — Мне нужен ваш ответ. Я звонил вам, передал множество сообщений, отправлял факсы в офис, послал курьерской почтой два письма, — вы не оставили мне другого способа связаться с вами. Мистер Крокер, это не игра. Вы придете на пресс-конференцию, дадите нам записать ваше выступление на видеокамеру или вовсе откажетесь принимать в ней участие? Если откажетесь, многие обстоятельства… кардинально изменятся… надеюсь, вы понимаете, какие.
— Ну-у-у… — Казалось, Крокер сдувался прямо на глазах у Роджера.
— Это не рядовая пресс-конференция, — продолжал юрисконсульт. — Будет выступать мэр, и мероприятие скорее похоже на публичное обращение к горожанам или на заявление по поводу расовой проблемы в Атланте. Я обещал мэру, что вы будете выступать. Если вы подведете меня — и его, — ничего хорошего не ждите. Заявляю вам это со всей ответственностью.
Выговорив последнюю фразу, Роджер задрал подбородок и бросил на Крокера презрительный взгляд, как на слабака, который виляет, не хочет браться за работу, хотя и сам хорошо понимает ее неизбежность.
— О'кей, — сказал старикан, так низко свесив голову, что подбородок касался груди. Он был похож на загнанное животное. Роджер никогда не видел такого бессилия. Крокер поднял глаза, но лишь на секунду, чтобы проскрипеть: — Я приду.
— Рад это слышать. Считайте, что вы приняли на себя определенные обязательства. Мэр не будет играть в ваши игры. Речь идет о крайне серьезных делах.
Чуть громче шепота:
— Да.
— Хорошо. Вы приняли на себя обязательства, и наше прежнее… соглашение… остается в силе.
Роджер слышал собственный голос, словно был одновременно и зрителем, и оратором на трибуне. Говорил ли он хоть раз за всю жизнь таким нравоучительным, оскорбительным, снисходительным, менторским тоном с человеком масштаба Крокера? Вряд ли… нет, ничего подобного. Но это было замечательно! Крокер, парень «Шестьдесят минут», грандиозный застройщик, чертивший горизонты Атланты, владелец «Крокер Групп»!
— До свиданья, мистер Крокер, — даже эти два слова Роджер умудрился произнести тоном, не допускающим никаких возражений.
В ответ Крокер выдохнул измученное «до свиданья» и повернулся, чтобы ковылять дальше. Выходя из роскошного особняка к машине, Роджер слышал только: клак-клак… клак-клак… клак-клак… клак-клак…
Конраду было очень неудобно за мистера Крокера. Какой-то разодетый черный унизил его, по- хозяйски ворвавшись в дом. Вот так — взял и ворвался. Конраду было неловко спрашивать, в чем дело, хотя его разбирало любопытство. Наконец он решился завести разговор — как знать, может, старик сам расскажет.
— Кто это был, мистер Крокер?
— А, юрист один. Работает в большой центральной конторе.
Конрад молчал, ожидая продолжения, но слышалось только: «Клак-клак… клак-клак… клак-клак…» Мало-помалу старик подошел к лестнице.
— Хос-ссподи, — проворчал он себе под нос, — болит, зараза… — И повернулся к Конраду: — Как лучше туда забраться, а? — Он кивнул на ступеньки. — Кошмар, а не лестница. Смотри, с одной стороны ступеньки шире, чем с другой.
— Ну и пусть, мистер Крокер. Просто ставьте ваши трости на ступеньку выше, потом переносите левую ногу и подтягивайтесь. Я буду страховать вас сзади, но ничего страшного не случится.
— Во мне двести тридцать пять фунтов. Что ты будешь делать, если я свалюсь?
— Вы же не с дерева будете падать, мистер Крокер. Когда человек падает под углом, тут не так важны его рост и вес, как правильная позиция при страховке, ну, то есть, это я так думаю.
Разговорами-уговорами Конрад все-таки убедил старика подняться по лестнице. Сил у мистера Крокера было много — бык, а не человек, — и координация в порядке. Однако он почему-то упорно не хотел пускать все это в ход.
Мистер Крокер решил перебраться из библиотеки в спальню для гостей. Более роскошной комнаты Конрад в жизни не видел. Главным предметом обстановки здесь была большая кровать с шелковыми занавесками на четырех шестах и железным каркасом наверху, тоже задрапированным шелком — что-то вроде балдахина. На кровати лежала дюжина подушек, самое меньшее дюжина — от больших пузатых до крошечных детских, украшенных кружевами и лентами, — и множество других вещиц, названий которых Конрад даже не знал. Покрывало белое, с богатой отделкой. Тончайший рисунок на ковре напоминал кружево — цветы, завитки, листья и стебли на нем были в тон обрамлявшему кровать шелку. Еще в комнате стояли два пухлых кресла, накрытые полосатыми покрывалами, а на окнах громоздилась такая толща занавесей, что Конрад даже не стал рассматривать, сколько их там.
После подъема по лестнице Крокер тяжело дышал. Лицо покраснело, на лбу выступил пот.
— Мне надо туда, — он кивнул в сторону ванной. — Хочу принять душ.
Конрад доковылял с ним — клак-клак… клак-клак… клак-клак… — до двери в ванную.
— Мне зайти, помочь вам?
— Нет, я пока справлюсь.
Мистер Крокер скрылся в ванной, принялся там вздыхать и клацать по полу тростями — Конрад все слышал, несмотря на толстую дверь. Он не отходил от нее, на случай, если старику понадобится помощь. В холле вдруг мелькнул чей-то силуэт. Конрад повернул голову и увидел миссис Крокер, Серену Крокер, в одной шелковой комбинации. Легкая ткань едва прикрывала грудь, сквозь нее просвечивали темные круги сосков. Подол попал меж бедер, и под венериным холмом красавицы лежал треугольник нежно-розовой тени. Густые черные волосы свободно лились на плечи.
Она тут же нырнула назад, за дверь, и высунула голову в щелку:
— Простите! Я не знала, что вы здесь!
Изумительные синие глаза. Конрад сглотнул.
— Мистер Крокер… — он кивнул на дверь в ванную.
Серена Крокер задержала на Конраде взгляд чуть дольше, чем нужно, убрала голову и скрылась. Всплыло несколько шальных мыслей, но Конрад не дал им ходу. Из ванной послышался голос мистера Крокера:
— Конни, иди дай мне руку!
Конрад открыл дверь — старик, опираясь на трость, пытался дотянуться до крана в ванной и включить воду.
— Давайте я помогу вам раздеться.
— Да-да, помоги.
Конрад снял с него халат, сначала один рукав, потом — другой, и поддержал, когда Крокер стаскивал через голову ночную рубашку. Старик сбросил шлепанцы и с помощью Конрада доковылял до ванной. Грудь, руки, плечи, спина — особенно спина — у Крокера были большие, но производили впечатление не силы, а старости и усталости. Тело дряблое, обвисшее, сероватое, и ничто уже не могло вернуть ему прежней упругости. Живот мистер Крокер не отрастил, но кожа под грудью тоже была дряблая, обвисшая, и пупок скрывался где-то под двухдюймовой складкой этой утомленной старческой плоти. «Никогда не позволю себе распуститься до такого состояния», — мысленно поклялся Конрад. Откуда ему было знать, что тридцать семь лет назад старик, которому он помогал сейчас залезть в ванную, давал себе точно такую же клятву.
С охами, вздохами, морщась и корчась, мистер Крокер принял наконец душ, согласился опереться на Конрада и разрешил вытереть себя. Потом ему понадобилась чистая ночная рубашка, и Конрад пошел в «гардеробную», как выразился старик. Конрад никогда не видел такого количества шкафов в одной
