В семьдесят зим своих бодр и силен еще был старый фермер.Крепок и статен, как дуб, осыпанный хлопьями снега,Седоволосый, смуглый лицом, как дубовые листья.Дивно была хороша она, дева семнадцати весен;Очи ее чернели, как ягоды дикого терна,Но не кололи, — а мягко лучились приветливым светомИз-под каштановых прядей; и все в ней отрадой дышало.Ах, как была прелестна она в знойный полдень июля,Возле жнецов появляясь с крынкой домашнего пива!Или в воскресное утро, когда деревенская церковьЗвоном торжественным воздух кропила, как пастырь духовныйВеткой иссопа кропит прихожан после праздничной службы, —Как была хороша она, проходя по деревнеС четками и Псалтырем, в белой нормандской наколке,В синем платье, с серьгами старинными, что по наследствуПереходили от матери к дочери сквозь поколенья!Но поистине ангельской прелестью и красотоюВся светилась она после исповеди, безмятежноВозвращаясь домой с благодатью господнею в сердце.Словно небесная музыка, мимо она проходила.Дом Бенедикта стоял на широком холме возле моря — Прочный, из брусьев дубовых построенный; и сикомораВозле порога росла, вьюнком оплетенная цепким.Вход и веранда украшены были нехитрой резьбою;Тропка отсюда вела через сад и в лугах исчезала.Под сикоморой стояли ульи с двускатною кровлей —Вроде тех, что у пыльных Европы дорог укрываютЯщик для бедных или же статую Девы Марии.Ниже по склону холма был глубокий и чистый колодецС темной замшелой бадьей — и колода, где лошади пили.С севера, дом от ветров защищая, толпились амбары,Хлев, конюшня и двор, где лежали старинные плуги;Блеяли овцы в овчарне; а рядом, в пернатом серале,Важно выхаживал толстый индюк и петух кукарекал,Как в старину, когда Петр, услыхав его, горько заплакал. Полные сеном амбары стояли, как маленький город;Крепкие лестницы их, под укрытьем широких карнизов,Наверх вели, в благовонные житницы, полные хлеба.Тут же была голубятня, откуда любви воркованьеВечно неслось; а флюгера, под ветром вращаясь,Пели песню свою о превратностях и переменах.Так в мире с богом и с ближними жил, не ведая горя,Старый фермер акадский с милою Эванджелиной.Многие парни, когда она в церкви склонялась в молитве,Глаз от нее не могли оторвать, как от некой святыни;Счастьем было руки ее или одежды коснуться!Часто поклонники в благоприязненном мракеК двери являлись ее и, замерев в ожиданье,Сердце пытались унять, чтобы громко оно не стучало;Или, во время престольного праздника, в пляске веселойРуку ее, осмелев, пожимали, шепча торопливоНежных признаний слова, растворявшихся в музыке танца.Но лишь один Габриэль был девушке мил и любезен,Юный сын кузнеца Лаженесса Базиля, которыйБыл уважаем весьма в деревне Гран-Прэ и в округе;Ибо во все времена, у всех племен и народовБыло всегда ремесло кузнеца в особом почете.Дружбу водили давно Базиль с Бенедиктом. Их детиСызмальства вместе росли, как брат и сестра; преподобный Фелициан, исполнявший в приходе и роль педагога,Грамоте вместе учил их по книге святых песнопений.Но, лишь допет был псалом и урок ежедневный затвержен. Быстро дети бежали в кузницу дяди Базиля.Там, застыв у дверей, они восхищенно смотрели,Как, в коленях зажав коня вороного копыто,Ловко он гвозди вбивал, а рядом обод тележный,Словно огненный змей, свивался в кольцо среди углей.Часто в осенних потемках, когда снаружи казалось,Будто бы кузница брызги огня рассыпает сквозь щели,Сидя в тепле, возле горна, следили они за работойШумных мехов, и когда их пыхтенье стихалоИ, пробежав по золе, гасли искорки, —дети смеялисьИ говорили, что это — монашки, входящие в церковь.Часто зимою на санках с горы они мчались стрелоюИ далеко, разогнавшись, катились по снежной равнине,К шумным птенцам забирались под крышу амбара, надеясьКамешек тот отыскать, который с берега моряЛасточка в клюве приносит, чтоб зренье вернуть своим крошкам;Камешек этот волшебный найти — большая удача!Быстро годы промчались, и дети уж больше не дети.Юношей стал Габриэль с лицом веселым, как утро,С неунывающим взглядом, решительным и отважным.Женщиной стала она в желаньях своих и надеждах.«Солнцем Святой Евлалии» звали ее — по примете,Что это солнце сулит садоводам обилие яблок;Мужу в дом принесет она, думали, счастье и радость,Щедрое солнце любви и детишек румяные лица.
