Пройдут столетья. И поздний вечерПорочной, дряхлой землиЗажжёт над нами зыбкие свечи,Последние свечи свои.Будет тревожен розовый воздухПоследней земной весны.Вкрадчивы будут близкие звёзды,Вкрадчивы и нежны.Ночи с тяжёлой серой луною,Террасы, мрамор, сады.И тусклое солнце — слишком большое,И слишком большие цветы.Будут ползти по карнизам узорнымБолезненно-яркие мхи.На белых ступенях юноши в чёрномБудут читать стихи.Стихи и дворцы, и цветы, как пламя,И солнце — кровавое колесо,И девушки с розовыми ногами,Играющие в серсо.Стыдливые юноши в неге весеннейУ ног невинных подругИм будут трепетно ласкать колениИ нежно — ладони рук.И будет всё нежно, тревожно, пряноВ тот сладко-усталый век.И красное солнце уйдёт в туманыЗловеще-зеркальных рек.Глухих обвалов тупые ударыПо ветхой земле проползут.В цветных гамаках блаженные парыУстами в уста замрут.Последних птиц последние стаи,Кружа над землей, прокричат.И солнце канет, дымясь и пылая,В последний, страшный закат.
Тысячи лет в безнадёжном пути:Ищем Его и не можем найти.В небе ли? В сердце? В груди? На звезде?— Неуловимый, везде и нигде.Сяду, вокруг беспристрастно взгляну.Вижу деревья и вижу луну.Вижу — полночный качается сад.Слышу — часы надо мною стучат.Сяду, взгляну беспристрастно в себя.Чувствую — руки, затылок, губа.В лёгкие воздух прохладный течёт.В ухе часы отбивают свой счёт.В те же часы — отличить не могу! —Те же часы на стене и в мозгу.Звёзды на небе и звёзды во мнеПереплелись, шелестят в глубине.Звёзды ли, сузясь, вонзились в глаза?Я ли, большой, окружил небеса?Звёзды струятся, сияют и льнут,Сердце качают, по жилам текут.Звёзды и сердце. Часы и луна.Нет никого. Тишина, глубина.Надо ль искать нам кого-то ещё?Или и так до конца хорошо?
Два Бога — дневной и ночной —Склоняются надо мной.Дневной деловит и строг,Бог жизни — прилежный Бог.Из дома уходит с утра:«Прощай, на работу пора.И ты не ленись, мой сын.Останешься в доме один.
