«Впереди у меня вот так же тускло», — подумала Элли.
Она дождалась, когда остановится самолет, быстро встала, чтобы достать кейс, и взглянула на Эдварда.
— Лучше я поеду прямо в офис. — Она накинула пальто и повесила на плечо сумку. — Там, боюсь, скопилось много неотложной работы.
Пожимая плечами, он встал со своего места:
— Как хочешь!
Он слишком устал, чтобы спорить.
— Я не думаю, что присоединюсь к тебе. Мне сейчас нужно поспать.
Элли пригладила волосы и застегнула пальто.
— Тогда я довезу тебя до квартиры на Гросвенор-сквер.
Откинувшись на заднем сиденье «ягуара», Элли просматривала кучу газетных вырезок, которые Эд Паркер передал с водителем. Она встревожилась. По мере их прочтения напряженность ее росла. Практически все они были одинаковы.
— Я не могу поверить этому! — наконец взорвалась она. — Журналистам бросили кость! Совершенно ясно, что я кому-то очень не нравлюсь.
Эдвард молчал. Она была права. Началась грязная игра. Повторные публикации о Чарльзе, злобные и глумливые, были снабжены плохо сляпанными фотографиями.
— Боже, Эдвард! Взгляни на это! — она указала на один из заголовков.
— Элли, никто не поверит этой стряпне!
— Попытайся сказать это Чарльзу.
Услышав слезы в ее голосе, он только тогда начал понимать, какую цену она платит за свою борьбу. Он почувствовал себя дураком, что злился на нее за ложь.
— Пойми, Элли. Не обращай внимания и не делай никаких комментариев, так как они ждут именно этого. У тебя еще будет шанс доказать правду.
Она передала ему экземпляр «Финанс-тудэй».
— Видишь?
Он взглянул на передовицу: «Важная сделка? Что представляет из себя глава?»
— Взгляни внутрь, Эдвард, — она наблюдала, как он развернул газету. Все было то же самое, только фото крупнее, что позволяло разглядеть больше непристойных деталей.
— Это не финансовая журналистика, Элли. Я не знаю, во что они играют, но уверен, что это не финансовая журналистика!
— Нет, это хорошая пропаганда, не так ли? Они сделали прекрасную работу, подорвав доверие ко мне. Помнишь, ты спрашивал, кто в Сити примет меня всерьез? Во всех этих публикациях я выгляжу профаном. Ни слова о моих успехах, а только о неудачах.
— Элли, все это умрет, поверь мне. Общественная информация и реклама сделают свое дело, и тогда они пойдут на попятный. Вот и все.
Она взглянула на него, и он увидел, как ей хочется верить ему.
— Несколько личных публикаций не могут подорвать финансовую сторону сделки. К тому же они начали первыми, а теперь наша очередь. Пойми, пройдет Рождество, тогда мы ответим на их удар. В последние дни перед голосованием мы закроем своим ответом каждый острый угол прессы. Как тебе мое предложение?
— Оно прекрасно.
«Ягуар» двинулся к центру Лондона, и Элли повернулась, чтобы посмотреть в окно. Эдвард же взял экземпляр «Файнэншнл таймс».
«Ник был прав, — подумал он, — поливание грязью — это только начало».
Он открыл газету и, только начав читать, вдруг понял, что прессе кто-то дал взятку.
ГЛАВА 40
Дэниел Розенбург въехал на черном БМВ через высокие стальные ворота и стал ждать, когда они автоматически закроются за ним. Он достал грязный носовой платок и промокнул лоб. Получив этот вызов, он потел не переставая. Тихо нажав на акселератор, он подъехал к дому.
— Все в порядке, мистер Розенбург? — услышал он, выходя из машины, и надменно кивнул вооруженному охраннику. Нагнувшись за своим кейсом, он посмотрел в обзорное зеркальце. Из-за деревьев выходила вооруженная охрана. Шея его стала мокрой, и он вновь вынул платок. Потом оглянулся: белокурый молодой человек, одетый в безукоризненный костюм, спускался по каменным ступеням.
— Дэниел!
Голос его был гладким и ровным, как полированный камень. Он протянул руку.
— Лоренцо ждет вас, Дэн, — улыбнулся он плакатной улыбкой. — Вы знаете, как он сердится, когда ему приходится ждать!
Розенбург нервно улыбнулся и неудачно ляпнул:
— Уличное движение.
— Бывает, Дэн, — проговорил юноша совершенно изменившимся голосом. — Следуйте за мной.
Минуя массивную дубовую дверь, они вошли в холл. Розенбург прекрасно знал дорогу, но пока он поднимался по деревянной лестнице к кабинету Лоренцо, его сопровождали. Это было частью игры. Остановившись перед кабинетом, юноша отрывисто стукнул в дверь, тихо открыл ее, а затем молча исчез в другой комнате.
Розенбург переступил порог и увидел сидящего за столом Лоренцо. Он встретил Дэниела кривой усмешкой.
— Входи, Дэн. — Он не привстал даже из вежливости.
— Джордж! — Розенберг двинулся к столу. Маленькие струйки пота заливали его лицо. — Ты хорошо выглядишь, Джордж! Как ты?
— Не очень счастливо, Дэн. — Лоренцо продолжал пристально рассматривать Дэна. — И думаю, ты догадываешься почему. — Он сделал паузу:
— «Трайтиш».
Это слово повисло между ними.
Розенбург шлепнулся на стул и положил свой кейс на колени. Его мозг лихорадочно работал.
— В чем проблема, Джордж? — Он пытался казаться небрежным, но его живот реагировал по- другому. — Я все держу под контролем. Нет ничего такого, чтобы расстраиваться.
— Прекрати врать, Дэн. Ничего ты не держишь под контролем. — Лоренцо встал и подошел к окну.
Он стоял спиной к Розенбургу.
— Это слишком важная вещь, чтобы рисковать, Дэн, — медленно проговорил он. — Я не допущу ни капли риска: мы можем потерять главенство. Кто-то неправильно подсчитал, и возник маленький вопрос о восьми процентах, которые мы не можем найти. — Он круто повернулся. — Ответственность на тебе. Ты это хорошо понимаешь?
Розенбург кивнул; он знал, что лучше не прерывать босса.
— Я думаю, пришло время проявить инициативу, Дэниел! — Лоренцо слегка улыбнулся. — Я хочу, чтобы эта женщина — Тейлор — исчезла, бесследно исчезла. Маленький несчастный случай — это твое. У тебя есть сорок восемь часов. Ты, конечно, стареешь… сноровка не та. Но больше никого вмешивать не надо.
— Но, Джордж?..
Лицо Лоренцо исказилось.
— У тебя хорошая карьера в этой организации; я не хочу, чтобы она закончилась преждевременно.
