Мария Баррет
Элли
ПРОЛОГ
Сознание ненадолго возвратилось к женщине. Сквозь занавески сочился свет, и она смогла различить темную фигурку в углу комнаты. Ее ребенок! Маленькое хрупкое тельце было неподвижно, но по тяжелому прерывистому дыханию она поняла, что дочь жива.
Из последних сил женщина потянулась к телефону, но лишь смахнула трубку. Резкая боль пронзила ей грудь. Она рухнула на постель — на простыни хлынула кровь.
И все же зов о помощи был услышан.
Закончивший ночное дежурство портье проходил мимо гостиничного коммутатора и увидел мигающую лампочку «вызова». Надев наушники, он подключился к линии в ожидании ответа. «Помогите» — услышал он откуда-то издалека. Не раздумывая, он набрал 999 — номер «скорой помощи».
Включилось табло: «Срочный вызов!»
Энтони Мур резко поставил чашку с кофе на стол и направился к выходу. Дежурная бригада устремилась за ним. Прибыла карета «скорой помощи».
— Поаккуратнее! — приказал доктор.
Носилки вытащили из машины и поставили на каталку.
Ежесекундные голубые блики озаряли все вокруг ярким мертвенным светом.
— Что там стряслось? — Наклонившись над носилками, доктор Энтони окинул взглядом маленькую девочку. Ее личико было в синяках и кровоподтеках.
— Мы нашли ее без сознания. Затрудненное дыхание, учащенный пульс, тахикардия. Тяжелые раны на теле и плечах.
— Ясно. Приподнимите ее.
Медсестра приподняла носилки. Энтони снова взглянул на девочку и быстро надел ей кислородную маску. Ребенок задыхался.
— Рентген! Немедленно!
Один из врачей «скорой помощи» взялся за каталку, другой подхватил кислородный баллон. Миновав входные двери, они побежали по коридору.
— Где вы нашли ее? — спросил Энтони.
— Найтсбридж, отель «Гайд-парк». Когда мы приехали, ее мать была уже мертва. Обе жестоко избиты.
— Господи помилуй! — Энтони повернулся и поспешно вышел.
В рентгеновском кабинете медсестра держала задыхающуюся девочку перед аппаратом.
— Хорошая девочка! Вдохни. А теперь задержи дыхание. Умница. — Ребенок то приходил в себя, то снова терял сознание.
Медсестра взглянула на вошедшего Энтони.
— Ей хуже. Пульс прерывистый.
Энтони склонился над ребенком.
— Приди в себя, малышка, хоть на несколько минут, — ласково шептал он. — Продержись еще немного, чтобы мы знали, как тебе помочь!
Доктор прикоснулся к волосам девочки с запекшейся кое-где кровью.
— Бедняжка!
Он заставил себя задуматься. Эмоции отступили.
— Что ж, — сухо проговорил он. — Теперь давайте разбираться.
— Пневмоторакс! Правое легкое не работает. — Энтони швырнул снимок на край стола и бросился к койке. — И цианоз. Когда же это случилось?
Он взял маленькие ручки девочки в свои, посмотрел на ногти. Они были синие.
— Скопление воздуха в плевре. Будем удалять. — Он приготовил все необходимое для местной анестезии и, закатав свитер ребенка, сделал инъекцию в грудь.
— Ну же, маленькая! — бормотал он. — Не подведи.
Энтони ввел иглу отсоса воздуха в грудную клетку.
— Откачиваю воздух!
Все были наготове. Энтони подсоединил к другому концу трубки, отходящей от отсоса, герметично закрытый сосуд с водой.
— Продержись, малышка, еще только несколько секунд…
Дыхание у ребенка не улучшалось, губы по-прежнему были ярко-синего цвета. Держа ее, Энтони чувствовал бешеный стук ее пульса.
— Держись, ну пожалуйста… Держись! — уговаривал он девочку.
— Воздух удален! — Сестра отсоединила пустой сосуд. Энтони прикоснулся к щечке ребенка.
— Молодец! Умница!
— Пульс улучшается, — сказала сестра, державшая ребенка за запястье. — Дыхание восстанавливается. — Посмотрев на прибор, она добавила: — Кровяное давление растет.
Энтони увидел, что веки девочки дрогнули.
— Порядок! Она приходит в себя.
— Все отлично, крошка! Тебе уже лучше? — Он вдруг заметил, что глаза у нее яркого фиалкового цвета.
— Ее состояние стабилизируется, доктор Мур.
Энтони бережно опустил ребенка на подушки:
— Подготовьте ее. Я хочу сейчас зашить эти раны.
Доктор задвинул занавески вокруг кровати и пошел к раковине. Подставляя руки под струю горячей воды, он вдруг впервые за много лет почувствовал, что его пробирает дрожь.
Спустя два дня Энтони снова оказался в больнице.
Время близилось к вечеру. Энтони не дежурил, но ему захотелось вдруг навестить свою маленькую пациентку. Пройдя в конец палаты, он присел на край кровати, улыбнулся и заговорил с ней спокойно и медленно. Лицо ее — бледное, в царапинах и еще не сошедших синяках — было совершенно отрешенным. Какие холодные и пустые глаза!
Оставаясь сидеть, Энтони замолчал. Ему не хотелось покидать ее. За прошедшие два дня половину своего дежурства он находился рядом с девочкой, разговаривал или читал, стараясь найти возможность общения с ней. Зачем он это делал, Энтони не знал. Что за сентиментальную струну она в нем заставила зазвучать? Ему хотелось заботиться о ней, защищать ее. Как-то даже неуместно для профессионала. Он с головой погружался в работу. Тщетно!
Взглянув на часы, он понял, что уже поздно, и встал.
— Я приду к тебе завтра. — Маленькая девочка никак не реагировала на его слова. — И мы закончим сказку, которую начали вчера. А ты знаешь, кто такой Кристофер Робин?
При этих словах девочка повернула личико.
— Молодец, помнишь! — радостно воскликнул он и тут же услышал кашель за спиной. Энтони оглянулся и встретился с враждебным взглядом мальчика лет семи.
— Ладно, сейчас я ухожу.
Некстати улыбнувшись мальчику, он молча пошел к выходу из палаты. Шум детских голосов остался за спиной.
