— Мне почему-то кажется, что ты меня не слушал?
Он улыбнулся:
— Виноват. Я вспоминал прошлое.
— Ладно, я спрашиваю, какую мне сделать прическу для приема в честь избрания Чарльза лорд- мэром Лондона? — Ее пышные светлые волосы были уложены в виде французской косы.
— Хорошо бы надеть диадему!
Она рассмеялась:
— Том! Перестань глупить!
— Я и не собирался глупить. Пойми, если ты появишься в таком прекрасном платье, то должна надеть и диадему. По-другому не получится! — Он взял прядь ее волос и аккуратно завернул наверх. — Диадема, моя дорогая, носится здесь.
Затем приподнял ее голову. Она рассмеялась, и волосы упали на плечи.
— Боюсь, что другого пути нет, мадам Тейлор! — Он наклонился и взял с подноса чашку с кофе. — Тебе налить еще?
— Нет, спасибо. — Она посмотрела на часы, жалея о том, что не может отложить отъезд. Сейчас она счастлива: у нее было не так уж много настоящих друзей. — Мне скоро уходить.
Том покачал головой.
— Когда-нибудь ты остановишь свои часы? — насмешливо спросил он, и она поняла скрытый смысл его слов.
— Извини. Но у меня еще встреча с юристами, чтобы оформить сделку с «Девиер — Джиллард».
Том улыбнулся:
— Да, да. Конечно, ты должна идти. Но сначала я покажу тебе работу одного художника, которую ты обязательно купишь для своего мужа. Хотя, может быть, наша встреча для тебя пустяк и ты предпочтешь забыть о ней?
Он повернулся к стоящим вдоль стены упакованным картинам.
— Может быть, ты пройдешься по галерее, пока я отыщу то, что нужно, и тогда сама определишь ее ценность.
Через несколько минут Том окликнул ее:
— Все. Теперь можешь смотреть!
На пустой стене он повесил маленькую акварель Пауля Клее.
Чтобы рассмотреть ее, Элли подошла ближе.
— О, Том, ты был прав. Это замечательно!
— Надеюсь, что тебе понравится также и ее цена. Ты не будешь жаловаться, если только доверяешь мне!
Она взглянула на него через плечо и улыбнулась:
— О, я не буду жаловаться.
Они рассмеялись.
— Ты знаешь, я действительно должна уйти.
Он поднял руки.
— Знаю, знаю. Ты второй раз говоришь мне об этом. — Потом подошел к стене и снял картину. — Я упакую ее и, чтобы ты смогла пронести ее через таможню, заполни документы, лежащие на моем столе.
Она смотрела, как он осторожно понес картину в конец галереи.
— Когда состоится этот пышный церемониальный вечер? — крикнул он из другой комнаты.
Продолжая оформлять документы, она сказала:
— Послезавтра! А почему ты спрашиваешь?
— Я думаю послать поздравительную телеграмму. — Появился Том с завернутой и вставленной в небольшую деревянную рамку картиной. — Когда за тобой приедет машина?
— Надо же, я и не заказала! Ладно, пройдусь пешком до Лувра и возьму такси.
— Элли! Только не с такой дорогой картиной под мышкой! Лучше я сам тебе ее доставлю.
Она снова почувствовала себя юной и неуклюжей.
— Когда твой рейс?
— Днем. — Смущенная, она не поднимала глаз от пола.
— Прекрасно. Времени достаточно.
Глядя на нее, он не мог сдержать улыбки. С тех пор, как узнал ее, он видел в ней ребенка, несмышленого и беспомощного, — и это умиляло его. Правда, теперь она уже не была такой скованной, как прежде. Он оставил картину на столе и положил руки ей на плечи.
— Пойдем. Я провожу. Я был счастлив увидеть тебя, и надеюсь, что в четверг ты будешь купаться в радости. — Он поцеловал ее в щеку.
— Спасибо. И благодарю тебя за Клее. — Она знала, что он потратил много времени и сил, чтобы найти такую картину.
— Это моя работа. Пожалуйста, передай Чарльзу мои искренние поздравления.
Том помог ей надеть пальто и проводил до двери.
— Удачи тебе! Особенно с…
Она рассмеялась:
— До свидания, Том. Позвони нам, когда будешь в Лондоне.
— Обязательно. — Он помахал ей на прощанье и смотрел вслед до тех пор, пока ее элегантная фигура не скрылась за углом.
Пьер рассчитал все точно, ожидая ее на углу улицы, у входа в галерею Дисчэмпса. Когда Элли переходила дорогу, голова ее была занята и она ничего вокруг не замечала. В этот момент он решительно шагнул ей навстречу, и они столкнулись. От сильного удара его кейс отлетел в сторону и шлепнулся на тротуар. А Элли, теряя равновесие, подвернула лодыжку и упала навзничь. В отчаянной попытке он протянул руку, чтобы схватить ее, но потерпел неудачу.
— Пьер?
— Элли. — Он помог ей подняться и поддерживал, пока она приходила в себя. Ей было очень больно. — Господи! С тобой все в порядке?
Она кивнула и отбросила волосы, упавшие на лицо. Ее трясло от пережитого.
Пьер отпустил ее и наклонился за кейсом, затем опять взглянул на нее.
— Очень неожиданная встреча… — Он увидел, как она побелела, и быстро дотронулся до ее руки. — Ты уверена, что все в порядке? Ты плохо выглядишь.
— Все нормально. Только немного кружится голова, но это, наверное, от испуга. — Она подняла руки к вискам, но вдруг ей стало трудно дышать и она почувствовала сильную слабость.
Пьер огорчился, что все складывается не так, как он задумал.
— Мне кажется, тебе лучше сесть. В конце улицы есть кафе. Ты сможешь дойти туда? Это недалеко, и мы пойдем медленно.
Она согласилась, и он взял ее под руку. Ее мучили тошнота и странная сильная боль в груди. Пьер подвел ее к ближайшему кафе, помог сесть за столик, попросил стакан воды. Она отпила глоток… немного отпустило. Незаметно наблюдая за ней, Пьер увидел, что краски постепенно возвращаются на ее лицо, и с облегчением похлопал по руке.
— Все в порядке?
— Да, спасибо тебе. — Она убрала руку, но уже без прежней враждебности.
Подозвав официанта, Пьер заказал два коньяка и кофе. Потом посмотрел на Элли и улыбнулся. Как знать? Быть может, такой поворот событий не так уж и плох.
— Должно быть, это судьба, — многозначительно произнес он.
Она пожала плечами:
— Сомневаюсь.
— Ладно. Будем считать это случайностью. Что ты делала на рю де Риволи?
— Я пришла увидеться со старым другом. Он владелец галереи.
