— Успокойтесь, Алевтина Семеновна, — обняла ее за плечи Галина Сергеевна. — Это весьма распространенное и, смею вас уверить, ошибочное мнение, свойственное тем, кто никогда не имел дела с телевидением. Людям почему-то кажется, что перед камерой нужно как-то по-особенному себя держать и говорить какие-то особые слова. А на самом деле нужно просто оставаться собой и держаться естественно. Не волнуйтесь, все получилось просто прекрасно!

— Правда? — недоверчиво переспросила Грибова.

— Конечно, — улыбнулась я. — Вы можете приехать к нам на студию, чтобы в этом убедиться.

— А когда это можно сделать?

— Когда вам будет удобно: позвоните и приезжайте. Заодно посмотрите нашу студию вживую и постараетесь к ней привыкнуть. Вам ведь еще на вопросы зрителей отвечать.

— Ох-ох-ох, — тяжело вздохнула она. — А можно сейчас?

— Можно, только вам придется добираться своим ходом, так как у нас в машине нет места, — с извиняющимся видом я развела руками.

— Ничего, доберусь.

Женщина явно сгорала от любопытства и боялась поверить, что будет хорошо выглядеть на экране. Пожалуй, и в самом деле имело смысл дать ей возможность посмотреть на себя, да и в студии посидеть…

По дороге я все думала о нашей последней героине, как вдруг меня осенило:

— Галина Сергеевна, кресла! — потерянно выдохнула я.

— Что кресла? — не поняла она.

— Их же нет…

— А куда они делись? В нашем кабинете с утра было на месте, а из студии никто без нашего ведома кресло тоже забрать не мог, — недоумевала Галина Сергеевна. — Ты не заболела, Ирочка?

— Да нет же! — досадливо махнула я рукой. — У нас же на этот раз три героини, а кресло всего одно! Понимаете?

— Понимаю…

— Что делать будем?

— Покупать еще два, — тут же нашла выход Галина Сергеевна. — Тащить в студию инородную мебель не годится: разномастица получится, да и для приглашенных дам некоторая обида… Как только приедем, сразу пойду к Евгению Ивановичу. Раз он одобрил наш план, значит, пусть раскошеливается.

— А если таких же не будет?

— Пусть голова болит у Андрея Юрьевича. Он и так уже на нашу программу больше года ни копейки не потратил. Даже к праздникам интерьер не менял, говорил, что женское счастье, оно в любой праздник одинаково. Так что теперь не отвертится!

Когда Галина Сергеевна в таком настроении, ей лучше не перечить, и я была уверена, что кресла у нас будут. Вот только куда их потом девать? В наш кабинетик они точно не поместятся, там и так тесно. Но это, как говорится, дело будущего. Сейчас другие проблемы, поважнее. В частности, я совершенно забыла, что нужно было договориться с Алевтиной Семеновной о том, когда мы сможем снять ее в окружении домочадцев. Ну да ладно, она сейчас сама к нам прикатит.

И прикатила-таки! Причем чуть ли не одновременно с нами. На такси она, что ли, добиралась? Что-то мне не слишком верится, что тарасовский общественный транспорт стал настолько оперативным.

Федя, Лера и Алевтина Семеновна отправились смотреть отснятый материал, Галина Сергеевна с решительным видом пошла к шефу требовать субсидий, а я временно дезертировала, чтобы отыскать Гурьева. И вскоре отыскала, причем вместе с Павликом.

— Привет изгнаннику, — поздоровалась я с нашим оператором. — Как твои дела?

— А как они могут быть без вас? Скучаю, несмотря на загруженность работой.

— Врешь, поди, — я скептически посмотрела на Павлика. — Ты не о нас скучаешь, а по любимому креслу.

— Почему это сразу «врешь»? — возмутился он. — Я же не сказал, по ком скучаю! И, кстати, как там Федя, справляется?

— Более чем, мы даже не ожидали.

— Ирина, а вы, часом, не подумываете оставить его вместо меня? — забеспокоился Пашка. — Не переживай, тебя нам никто не заменит, — утешила я оператора. — Твое кресло выглядит каким-то осиротевшим и одиноким, а я так привыкла, что оно всегда заполнено тобой, что прямо-таки дискомфорт ощущаю. Кстати, о креслах: лови момент, скоро на телецентре появятся еще два. И если ты сумеешь вовремя подсуетиться, то одно из них после восьмого марта может оказаться в операторской.

— Нет уж, не буду я суетиться. Меня вполне устраивает кресло в вашем кабинете и та компания, что к нему прилагаетеся.

— Ах ты нахал! — я просто задохнулась от возмущения. — Значит, мы для тебя только компания, прилагающаяся к креслу? Вот погоди, расскажу Галине Сергеевне с Лерой, как ты о них отзываешься, тогда уж точно они решат сменить тебя на Федора!

— Ой, не надо! — в притворной панике взвыл Пашка. — Я все понял, раскаялся и осознал! Плевать на кресло, мне без вас, единственных и неповторимых, жизнь не в жизнь!

— То-то же!

— Гляжу я на тебя, Ирина, и думаю, — с ухмылкой раскрыл рот до сих пор молчавший Гурьев, — делать тебе, что ли, нечего, как только цирк устраивать? Стояли мы себе с Павлом, говорили о серьезных вещах, а стоило тебе появиться, как сразу начались клоунские ужимки!

— Это вы-то о серьезных вещах?! Перестань, Валера, не смеши меня. А я пришла, между прочим, по делу. Это Павлик меня спровоцировал.

— Вот-вот, — ехидно поддакнул Гурьев, — а он еще и виноват остался.

— Перестань, — попросила я, — лучше расскажи, что за вещество было в ампуле?

— Очень даже занятное вещество, — Валерка не стал упираться, а сразу принялся излагать. — Оно прекрасно срабатывает в сочетании с анальгетиками, которые Кате сейчас вводят, образует токсичное соединение, которое моментально вызывает отек легких, а потом в течение часа распадается на совершенно невинные составляющие, понимаешь? Катя сейчас в том состоянии, что отек легких, спазм сердца или любая другая прелесть ни у кого из врачей никакого подозрения не вызовет. А пока они попытаются девушку откачать, вещество примет совершенно некриминальный характер. Да и кому придет в голову показывать Катин молодой и красивый труп судмедэксперту? Последствия отравления — и все.

— Кажется, Шурик вчера второй раз спас Катерине жизнь, — потрясенно выговорила я. — Слушай, Валера, а никто из вас больше у Кати не был?

— Костя вечером ездил, ей лучше, она преображается на глазах. Правда, слабенькая еще, как новорожденный котенок, но это ерунда — у девчонки очень сильный организм: еще день-два, и она начнет вставать.

— Валера, а ты не думаешь, что это будет не единственная попытка избавиться от Кати?

— Да я уверен в этом! Она знает что-то очень серьезное. Вряд ли ее стали бы убирать, если бы дело было только в том, что она как женщина самим своим существованием отравляет жизнь армейским чинам. Тут все гораздо сложнее. Я жду не дождусь, когда с ней можно будет поговорить. Радует только то, что больше в моргах не объявлялось интересных покойников.

— И как ты объясняешь такую паузу? — поинтересовалась я.

— Мы с тобой уже обсуждали эту тему, ты разве забыла?

— Если честно, да, — призналась я. — Хлопот полон рот с праздничной передачей.

— Ну хлопочи-хлопочи, — саркастически протянул Гурьев, — а я пойду к братцу покойной старушки, авось отрою что-нибудь в ее бумажках.

— Ну, удачи тебе!

— Спасибо, мне она сегодня очень пригодится.

Распрощавшись с Валерой и Павликом, я завернула в нашу студию, где застала всю свою команду с Алевтиной Семеновной в качестве дополнения. Пришлось устроить что-то вроде репетиции, результаты которой меня порадовали. Взглянув на себя на экране, Грибова сначала не поверила своим глазам: она даже не представляла, что так киногенична. Теперь от ее стеснения остался один момент: женщина