— Трупы преступников практически ничем не отличаются от трупов обычных граждан.

— Сима, типун тебе на язык.

Дана открывает глаза. Над ней склонилась маленькая черноволосая женщина. Смуглое лицо, огромные черные глаза и тонкие губы.

«Наверное, такой была Ревекка». Дана смотрит на женщину, пытаясь понять, чего от нее ожидать.

— Ну, вот, совсем хорошо. — Женщина улыбается. — Значит, умирать мы не будем. Как ты себя чувствуешь?

— Ничего…

Женщина подносит стакан к губам Даны.

— Вот, уже немного можно. А теперь потерпи, сделаю тебе уколы и поставлю капельницу. Это противошоковое и антибиотики. Думаю, все обойдется. Знаешь, у тебя, похоже, целая орава ангелов- хранителей, и они знают свое дело. Как тебя зовут?

— Дана.

— Хорошее имя. Ну, Родька нас уже представил. Может, тебе что-нибудь нужно?

Нужно. Ей нужно идти и заниматься делом. Но этого не скажешь, а даже если скажешь, что с того? Куда она может сейчас пойти? Самое лучшее — залечь на дно. А здесь ее точно никто не будет искать, это и в голову никому не придет. Ведь она теперь официально мертва. Имеется даже протокол вскрытия.

— Спасибо, я в порядке.

Что может быть не в порядке? Нельзя дважды вой-ти в одну и ту же смерть.

— Тебе шах и мат. — Родька довольно улыбается.

— Не больно-то и хотелось!

— Хотелось, конечно. Только из тебя шахматистка не получится. Тут нужно просчитывать вперед на несколько ходов, а ты…

— Прошлый раз ты продул.

— Потому что новичок — человек непредсказуемый.

— Это хорошо.

— При известном везении — да, неплохо. Но везение когда-нибудь заканчивается.

— Есть хочу.

— Только не эти кошмарные чизбургеры. Дана, еда из «Макдоналдса» практически несъедобна и вредна. В ней нет никаких полезных веществ, зато валом холестерина и этого… как его? Какого-то мутировавшего маргарина, кажется, так Сима говорила. В общем, сплошной канцероген.

— Зато вкусно. Мне эти твои каши скоро поперек горла встанут.

— У Симы будет выходной, она щуку зафарширует.

— Я не люблю рыбу.

— Хватит капризничать. Я купил мороженое — пошел у тебя на поводу.

— Так чего ж ты молчишь? Неси его сюда!

— Только после того, как съешь суп.

— Родька, если ты не прекратишь этот террор, я соблазню тебя. И ты погибнешь в мучениях, изнывая от неутоленной страсти.

— У меня стойкий иммунитет. Не забывай, что я тебя насквозь видел.

Дане кажется, что она всегда жила в этой маленькой светлой комнате, что Родька и Сима — ее семья. Она выздоравливает быстро, но Сима строго следит за соблюдением своих предписаний, поэтому Родька поневоле превратился в сиделку и сторожа.

Родион и Серафима явились в мир близнецами, но более непохожих людей трудно представить. Высокий, тощий Родька — веселый, бесшабашный и очень доверчивый. Сима же маленькая, но суровая и трезвомыслящая особа. Родька трещит без умолку, любит компанию и развлечения, а Сима немногословна, упорно идет к поставленной цели — стать выдающимся хирургом, а к брату относится снисходительно, как к младшему. Хотя именно Сима младше его на двадцать четыре минуты. Они как день и ночь, но прожить друг без друга не могут и дня. К тридцати годам Серафима имеет репутацию отличного специалиста, а Родька, окончив металлургический институт, болтается то тут, то там, но все же как-то умудряется приносить в дом неплохие деньги.

Их родственники уехали в Израиль еще в конце девяностых. Родители, старшая сестра и брат с семьями отбыли на историческую родину, на все корки ругая упрямство близнецов. Сима не хотела ехать. У нее была интересная работа, правда, за нее не платили, но не в деньгах счастье, в конце концов. Сима понимала, что в Израиле она, отличный хирург, будет в лучшем случае медсестрой, а ее это не устраивало.

Родька не хотел ехать без Симы. И вообще не хотел ехать. Он родился и вырос в Питере, в старом дворе на западной части Васильевского острова, у него была здесь куча друзей, он был доволен жизнью и ничего не хотел менять. Они решили, что в чужой стране им совершенно нечего ловить.

Большая квартира родителей, опустевшая после отъезда, осталась им двоим. Родители присылали непутевым детям деньги, по израильским меркам совсем небольшие, но здесь можно было вполне прилично на них прожить. Они отремонтировали квартиру, поменяли мебель, Родька приобрел темно- зеленую «девятку», на которой иногда «бомбил» — ему нравилось общаться с разными людьми.

В тот роковой для Даны вечер Родька уже собирался домой. Было холодно, пустынно и темно, и он решил, что выехал зря. Но тут из темноты вынырнула качающаяся на ветру фигурка. Каким-то внутренним чутьем парень понял, что незнакомка на пределе и ей нужна помощь. Слова Даны о том, что ее подстрелили, Родька словно и не услышал. Но когда они с Симой втащили «добычу» в квартиру и сняли с нее куртку и свитер, то обомлели. В груди незнакомки красовалась дыра, на спине — выходное отверстие. Сима в ужасе заломила руки:

— Ее надо немедленно в больницу! Нужны рентген, полное обследование, анализы… Она потеряла много крови.

— Но Сима…

— Впрочем, если она была в состоянии идти, говорить, даже переоделась и вот, смотри, пыталась как-то обработать рану йодом, значит, все не так уж плохо… Отнесем ее в Олину комнату.

Почти до утра Сима оперировала гостью. Родька, весь зеленый от ужаса, ассистировал.

— Она выживет?

— Будем надеяться. Древние хирурги оперировали при наличии гораздо меньшего, чем есть у нас. Думаю, она выживет. Вот список, езжай в аптеку и привези все, что здесь указано.

Дана выжила. Рана затягивалась быстро, но осторожная Сима требовала соблюдать постельный режим. Она делала анализы, а через неделю устроила так, что Дану обследовали в больнице во время ее дежурства.

— Ну, я же говорила. Твои ангелы-хранители знают свое дело. Думаю, их там повысили в звании. — Сима дружелюбно смотрит на необычную пациентку. — Ты не хочешь рассказать, что произошло?

— Поверь, тебе этого лучше не знать.

Дана скучала по Леке. Она старалась не думать об Аннушке, но белоголовый Лека постоянно занимал ее мысли. Она пыталась представить, что он делает сейчас, она вспоминала его от минуты рождения и до того времени, когда оставила малыша у родителей. Дана тосковала, но глаза ее смотрели холодно и отстраненно.

— Иногда мне кажется, что она не видит нас. — Родька помогает Симе на кухне. — И мне интересно, что же произошло, кто она такая?

— Думаю, она права. Нам лучше этого не знать, дорогой.

Дана чувствовала тревогу. Где-то там, за стенами этого дома, больной на голову сукин сын спокойно переваривает свой рацион, ничего не вспоминая и не тревожась ни о чем. Где-то в этом городе ходит по