Дана расплачивается с водителем и уходит. Ей надо пройти не меньше четырех кварталов. По дороге она заглядывает в супермаркет, потом в бутик. Нагруженная пакетами, она входит в подъезд и открывает квартиру. Там почти пусто, но Дане все равно. Она распаковала покупки и уснула.

Ночью Дана проснулась от угнетающего чувства полного одиночества. Лежа в темноте, она вспоминала Стаса, Аннушку, Витальку и Леку, ей вдруг стало казаться, что она лежит в спальне своего дома, а рядом дышит Аннушка. Дана зажгла свет и оделась. Она вышла в темноту, понимая, что это просто безумие. Но тоска гнала ее по темным улицам. И боль в груди поднимается так знакомо и пугающе. Дана не хочет этого, но ничего не может с собой поделать.

Таксист привез ее очень быстро, ночью нет пробок. Дана вошла в высокие чугунные ворота кладбища и пошла по центральной аллее. Ей было не страшно. Мертвые не боятся кладбищ.

Мраморные ангелы мерзнут на холоде. Дана видит их в темноте. Она сметает снег с табличек и плит, на нее из темноты смотрят три пары голубых глаз, таких знакомых и далеких. Дане хочется очень многое сказать им, она плачет тихими горькими слезами. Она не удержалась и пришла. Это глупо, неосторожно, только Дана не смогла больше сопротивляться желанию прийти к ним.

Здесь даже ветер умирает. Дана прикасается к овальной табличке, с которой улыбается Аннушка. Она так и не выросла. Дана понимает, что эта боль будет с ней всегда, сколько бы она ни прожила. Даже если она утолит свою жажду мести.

«Неужели все напрасно? — Дана смотрит в глаза Стаса. — Скажи, разве все напрасно? Стасик, любимый, почему так? Неужели напрасно? Нет. Пусть это уже ничего не решит, только я все равно уничтожу его. Планы изменились. Просто убить его — это слишком гуманно. Я сделаю по-другому».

Дана снова гладит овальные таблички с портретами, потом поворачивается и уходит. Падает снег. Дана торопится уйти затемно, чтобы не столкнуться с кем-нибудь из смотрителей или сторожей.

«Снег скроет мои следы. И никто не узнает. Ладно, ублюдок, не мытьем, так катаньем, время пошло».

Дана торопится. Она проголодалась, замерзла и устала. Похоже, Сима права насчет ее ограниченных возможностей, Дана идет медленно. «Макдоналдс», наверное, уже открылся.

Машина вынырнула из предрассветной мороси, Дана слышала, как заводился мотор, в душе шевельнулось тревожное чувство, поэтому, когда машина выехала на дорогу, Дана напряглась, словно кошка, готовая к прыжку.

«Цыба был прав, „беретта“ тяжеловата. Или рука у меня ослабла…»

Джип остановился в нескольких метрах от Даны, из него выскочили трое — включая водителя.

— Бежать бесполезно. — Крепкий парень в серой дубленке идет впереди. — Мы ничего плохого тебе не сделаем.

— Я так не думаю.

Дана стреляет три раза. На лице парня в дубленке появляется выражение обиды и удивления, двое других лежат ничком. Дана пробует пульс. Один еще жив. Она тащит его к машине. Ей больно, тяжело и холодно. И раздражение растет.

Дана заталкивает парня в салон, потом идет и подбирает гильзы. Уже светает, и если кто-то слышал выстрелы, скоро менты прибудут.

«Впрочем, мы же не в Америке. Кому охота связываться с полицией? Себе дороже. Может, только какой-то особо сознательный пенсионер, этим маразматикам все нипочем».

Дана обшаривает карманы убитых. Никаких документов, немного денег, у парня в сером — неплохой нож за поясом. Дана взвешивает его на руке — пригоден для метания. Она садится в машину и уезжает. Она знает, куда поедет. У нее есть вопросы к этому парню.

«Хоть бы не сыграл в ящик раньше времени. — Дана поворачивает в сторону Парголово. — Мне очень нужно знать, кому и зачем я понадобилась. Мне давно пора это выяснить. Как все просто выглядит в книгах и фильмах! Непобедимые секретные агенты идут напролом, усеивая свой путь трупами, а я кружусь на одном месте несколько месяцев. Правда, нельзя сказать, чтобы оставленные мной трупы слишком уж отягощали мою совесть. Возможно, потом…»

— Помоги мне, — раненый стонет. — Отвези в больницу. Я ничего им не скажу о тебе.

— Сию минуту, мой повелитель!

Дана поворачивает на знакомую дорогу. Здесь она знает каждый кустик, в это время года тут никого не бывает, особенно в такую рань. Дана глушит мотор и поворачивается к своему пленнику.

— Я обещаю, что отвезу тебя в больницу, но попозже. А сейчас рассказывай.

— Что рассказывать?

Это молодой парень лет двадцати пяти. Коротко стриженные светлые волосы, ничем не примечательное лицо с серыми глазами и длинноватым носом. Таких миллионы, пройдешь и не обернешься.

— Все выкладывай. Считай, что это исповедь. Зачем я вам понадобилась?

— Так мы это… с друзьями развлечься хотели…

— Развлеклись. — Дана расстегивает куртку парня. — О, прямо в живот! Знаешь, такие ранения бывают смертельными. Ты можешь умереть от перитонита. Слыхал о такой хреновине? Очень больно и стопроцентно смертельно. Все минуты решают.

— Отвези меня в больницу.

— Отвезу. Но я должна тебе поверить, а я не верю. Ты плохой актер. Итак, давай сначала. Вопрос остается тот же.

— Ты не понимаешь… Ты просто влипла.

— А по-моему, из нас двоих влип именно ты. Хватит пороть чушь, потому что я сейчас тебя пристрелю и уеду.

— Но тогда ты ничего не узнаешь.

— Похоже, я и так ничего не узнаю, хоть удовольствие получу. Знаешь, я очень люблю стрелять.

— Ты не сможешь.

Дана стреляет в ногу парню. В маленьком пространстве машины выстрел звучит, как залп гаубицы, парень кричит и валится на бок. Дана открывает дверцу, набирает горсть снега и бросает его за шиворот пленнику.

— Нет, парень, это у тебя не выйдет. Я привыкла получать то, что хочу, и терпеть не могу чувствовать себя несчастной, сразу становлюсь раздражительной. У тебя осталась еще одна попытка. И еще одна нога.

Он смотрит на Дану побелевшими от ненависти и страха глазами.

— Ты сумасшедшая!

— Я знаю. Итак?

— Мы не собирались тебя убивать. Был приказ доставить тебя живой.

— Чей приказ? На кого ты работаешь?

— Лично я работаю на парня по кличке Майор. А он получает приказы еще от кого-то.

— От кого?

— Я не знаю… Послушай, отвези меня в больницу… Мне больно.

— Больно? Думаю, ты совсем ничего не знаешь о боли, дорогой. Как вы меня нашли и что вам обо мне рассказали?

— Я не… Нет, не надо больше! — Дана опускает пистолет. — Мы несколько месяцев приглядывали за кладбищем… Нам нужна не ты, а Дана Ярош. Тебя мы хотели просто расспросить о ней. Раз ты пришла к тем могилам, значит, знаешь ее. Вот ужас-то баба пережила!

— Продолжай, не отвлекайся.

— Господи, ты просто спятила! Мы выследили тебя и решили взять — приказ есть приказ, кому-то сильно нужна Дана Ярош.