Алексей с усилием закручивал салфетку в тугую спираль. От напряжения у него даже побелели костяшки пальцев.
– Значит, я все-таки был прав. И этот Николай тебя продвигал, как свою любовницу. И теперь ты хочешь, чтобы я поехал за тобой, а ты бы на него работала? Может, он даже будет нас навещать?! А я вам что, должен свечку держать?
– Какая же у вас, мужиков, фантазия! – рассмеялась я. – Только работает она в одну сторону. Нет, это не Николай. Это один из голландцев. Я даже не помню, как его зовут. Я вообще с той ночи ни черта не помню.
– То есть это было, когда мы с тобой говорили о нас? – уставился на меня Лешка.
Я вздохнула.
– Хотела бы я сказать, что нет. Но на самом-то деле я не знаю. Все может быть. Я только знаю, что утром я проснулась с ним в одной постели, и, судя по его виду, что-то между нами все-таки было. А что – я не знаю. Но я была… голая и в одной простыне.
– Кошмар, – не нашел больше слов Алексей.
– Он самый. Такая фигня, – жалко улыбнулась я. – Вот и получается, что теперь ты должен простить меня, да еще и работу бросить.
– И ты что, думаешь, это реально? – спросил Лешка.
Я пожала плечами и встала. Мне пора было идти к Николаю. Скоро ужин.
– Я думаю, что если ты действительно любишь меня так, как говорил, то да. Что тут такого? В конце концов, ведь прощаю же я тебе абсолютно все. И обещаю, что если ты решишься на это, я буду это помнить и ценить всегда.
– Юль, честное слово, это все так непросто. Вряд ли я смогу…
– А кто говорил, что будет легко? – усмехнулась я и накинула плащ (кстати, классный плащ, я купила его на одной распродаже).
– А есть хоть один шанс, что ты передумаешь? – спросил Алексей. По его лицу можно было понять, как мучителен тот выбор, перед которым я его поставила.
– Знаешь, если бы я не видела этого дома в Сочи – да, был бы. А теперь – нет. Это то самое место, в котором я хотела бы жить. Конечно, лучше, чтобы с тобой. Но, на крайний случай, девочкам там будет очень хорошо. И потом, мы так долго жили там, где хотел ты. Для разнообразия попробуй и рискни…
– Мне слишком многое придется ставить на кон, – сказал он, отводя глаза.
Тогда я помотала головой, улыбнулась и пошла к выходу. Что ж, по крайней мере, я все сказала. И уж теперь мне к этому совершенно нечего было добавить. Правда, почему-то мне совсем не стало легче. Знаете, ведь обещают же, что, если сказать правду, облегчить совесть, после этого станет хорошо. Так вот, мне хорошо не было. А было мне вполне даже плохо. И все же, надо сказать, оно того стоило.
Мой муж не побежал за мной вдогонку, он не сказал, что вместе мы что-нибудь придумаем. И что вариант расставания в любом случае не рассматривается. А это значит, что все его предыдущие слова о так называемой большой любви ничего не стоили. Это были просто слова, и не больше. И что в действительности он только хотел снова вернуть себе тот удобный и приятный со всех сторон образ жизни, при котором он – счастливый отец большой дружной семьи, с уютным домом и красавицей женой. Что ж, его тоже можно понять. У всех есть свои причины и свои следствия, и каждый ходит по собственному кругу, из которого никак не может вырваться. Меня бы тоже ничего не расшевелило, если бы жизнь не взяла и в один прекрасный момент не выкинула меня за пределы круга. А теперь… теперь зато я сама могу решать, что буду делать и как проживу свою жизнь.
Глава 19,
в которой все переворачивается вверх ногами
Ничего я все-таки не умею, ничего не могу. К этому выводу я пришла, в сотый раз пытаясь выполнить последнее и, как сказал Николай, главное мое поручение, которое я должна была закончить до того, как отчалю в далекие края. И с этим поручением у меня были одни проблемы. Состояло оно в том, чтобы расписать по дням и часам, что именно должна делать моя будущая преемница – новая домработница Николая, которую вскоре собиралось прислать агентство. И чего, соответственно, она была делать не должна. Например, должна была добавлять в апельсиновый сок лед, потому что Николай так закалял горло. И не должна была пылесосить, если он дома, – его это раздражало. И таких вещей было, как оказалось, тысячи. Казалось бы, чего проще – вспомнить все, что я делаю день за днем, и просто изложить на бумаге. Вернее, не на бумаге, конечно же, а в виде простого файла Word, однако я стирала уже третий вариант, понимая, что совершенно не знаю, как этот трактат писать, что именно за чем делать и в какой последовательности. То я начинала расписывать, как ухаживать за цветами, и у меня получалась целая отдельная драконовская инструкция, выполнить которую полностью не получилось бы даже у меня самой – так все было непонятно и путано. Я начинала все редактировать и в результате все стирала вообще со словами «к чертям свинячьим!» и принималась изливать мысли относительно ухода за полами и мебелью, только чтобы вскоре осознать, что это-то уж точно и без меня каждый дурак знает. Главное, у меня не было никакой системы, чтобы человек, который придет на мое место, мог просто взять бумажку и тупо исполнять все пункт за пунктом. Один сплошной хаос и головная боль, от которой я устала страшно. А тут еще Николай вчера позвонил и сказал:
– Я тут подумал: перепишите-ка мне все ваши основные рецепты.
– Все-все? – в ужасе переспросила я.
– Ну, основные. Чем больше – тем лучше. Странно все-таки, что я вас отпускаю, – пространно заявил он и повесил трубку.
Тут я, как говорится, приехала окончательно. Как переписать все мои основные рецепты, если я и сама их помню с трудом? Часть я узнала от бабушки. Часть подсмотрела по телевизору или в Интернете, а еще одну, немаловажную часть придумала на ходу и тут же забыла. Как я их-то должна переписать? И потом, как я выбираю рецепт? Если бы знала! Я встаю утром, смотрю за окно, какая там погода, потом иду на кухню, открываю дверцу холодильника и… начинаю готовить. Абсолютная импровизация. Но как я это напишу? Если будет снег, делайте огненно-красный борщ, от него теплее? А в дождливую погоду рекомендую варить глинтвейн или грог? И что, от такого трактата будет какая-то польза? В общем, я мучилась страшно, а под конец не выдержала и решила оставить эту затею.
Я назначила на утро воскресенья внеочередное заседание в «Шоколаднице» рядом с моим домом. Девчонки поломались, но пришли. Еще бы, новость о том, что буквально через каких-то пару недель я отбуду в дальние края, потрясла всех до глубины души.
– Ты что мандражируешь? – Не успела Машка плюхнуться рядом со мной на диванчик, как приступила к оказанию моральной поддержки. – Напиши несколько любых рецептов, и пусть он будет счастлив!
– Несколько? Да я ему постоянно готовила что-нибудь новое. И я вообще не помню теперь – что! – билась я в истерике.
– Рецепты мы тебе сейчас все перечислим. Что ты там делаешь с мясом в вине? Это обязательно пиши. И еще я очень люблю твои круассаны с кремом, как ты только их лепишь, не понимаю, – сказала Любка.
– Пусть перепишет пампкин-пай, и мне вышли копию, – вставила Каринка.
