глубоко ранят, и мать, узница несчастья.

– А это кто? – спросила мисс Бриггем, нарушив его размышления.

Он посмотрел на соседний портрет, и сердце его сжалось от боли. На нем была изображена Маргарет, его сестра, в день, когда ей исполнилось шестнадцать. Она выглядела мило-простодушной в своем муслиновом платье кремового цвета, и он живо вспомнил, как заходил в библиотеку во время ее бесконечного позирования и шутил, чтобы вызвать у нее улыбку. «Что за лицо, Маргарет? У тебя такой вид, будто ты съела лимон. Улыбнись, или я возьму красную краску и нарисую тебе широкую улыбку». В отместку Маргарет втягивала щеки, изображая рыбью морду. Несмотря на все их выходки, художнику удалось передать безмятежную улыбку Маргарет и легкое озорство в ее глазах.

– Это моя сестра Маргарет.

– Я не знала, что у вас есть сестра, милорд, – произнесла Самми удивленно.

Он посмотрел на нее. Ему казалось, что чуть ли не каждая вторая особа женского пола в деревне знакома с членами его титулованной семьи.

– Маргарет теперь виконтесса Дарвин. Живет в Корнуолле.

– Мне всегда хотелось увидеть побережье Корнуолла. И давно она там живет?

С тех пор, как их родитель продал ее, точно мешок муки.

– Пять лет. С тех пор, как вышла замуж.

В его голосе она услышала напряжение, и участливо спросила:

– Она несчастлива в замужестве?

– Да.

– Как жаль, что Похититель Невест не смог ее спасти.

Ее слова всколыхнули в нем чувство вины.

– Да. Очень жаль.

– Вы часто с ней видитесь?

– К сожалению, нет.

– Я бы ужасно скучала по сестрам, живи они так далеко, – заметила мисс Бриггем.

– У вас, кажется, три сестры?

– Да. И все замужем. Люсиль и Гермиона живут здесь, в Танбридж-Уэллз. Эмили, которая совсем недавно вышла замуж за барона Уайтстеда, – всего в часе езды отсюда. Мы видимся очень часто.

– Помню, несколько лет тому назад я встретился с вашими сестрами на каком-то музыкальном вечере.

Улыбка мелькнула на ее губах.

– Смею заметить, вы вряд ли забыли бы их. Мои сестры красавицы и, когда появляются все вместе, производят сильное впечатление.

Он не мог с этим не согласиться. Но именно она казалась ему незабываемой.

– И что самое удивительное и замечательное в моих сестрах, – продолжала мисс Бриггем, – так это что они так же красивы внутренне, как и внешне.

Он не заметил в ее голосе никакой зависти, только необычайную гордость, и ему захотелось сказать ей, что она тоже необычайно хороша. Но не сочтет ли она его слова данью вежливости?

Пока он раздумывал, момент был упущен, и он повел Саманту в гостиную, где уже был подан чай. Мисс Бриггем обошла по кругу гостиную, рассматривая обитые кремовым шелком стены, мягкий диван, диванчик и кресла с подголовниками, темно-синие бархатные занавеси, медные канделябры по обеим сторонам тяжелого зеркала, потрескивающий в камине огонь и фигурки из старинного фарфора, которыми его мать любила украшать приставные столики красного дерева.

– Красивая комната, милорд, – сказала она, описав круг и подойдя к нему. – Как и весь ваш дом.

– Благодарю вас. Не хотите ли чаю? Или предпочитаете что-нибудь покрепче? Может быть, херес?

Она удивила его, изъявив желание выпить хересу. Пока она усаживалась на диванчик, он налил ей хересу, а себе – бренди. Затем сел на противоположный конец диванчика. Она отпила немного и привлекла его внимание к своим губам. Он тут же представил, как, склонившись над ней, прикасается кончиком языка к ее нижней губе, чтобы слизнуть с нее капли вина. Граф зажмурился и залпом осушил бокал, чтобы отогнать эротическое видение.

Открыв глаза, он поставил пустой бокал на низенький столик перед собой, а потом взял в руку стеклянную банку, стоявшую рядом с чайным сервизом. Протянув ей банку, сказал:

– Это вам.

– Мне? – Саманта поставила рюмку на стол, взяла банку и подняла так, чтобы она оказалась на свету. – Ах, это похоже на мед! – воскликнула девушка.

– Это и есть мед. Я вспомнил, как Хьюберт сказал, что ваши запасы подходят к концу, и поэтому я… – Он осекся.

Ее лицо озарила восторженная улыбка.

– Как вы предупредительны, – произнесла она. – Благодарю вас.

– Не за что. А теперь хочу обратиться к вам с просьбой.

– С удовольствием выполню ее, если смогу.

– Вы сказали, что крем, который вы делаете, помогает вашей больной подруге.

– Кажется, да, даже без разогревающего эффекта.

– Мой конюх страдает ревматизмом. Может быть, ваш крем ему поможет. Я с удовольствием дам вам еще несколько баночек, если вы согласитесь приготовить крем для него.

– Мистер Тимстоун уже пользуется моим кремом.

– Вот как?

– Да. Не один месяц. Это, конечно, не лекарство, но некоторое облегчение приносит. Одной баночки вполне достаточно, милорд. Вы… вы очень добры.

– Надеюсь, это не очень вас удивляет, – пошутил он.

– Нет, милорд. – В глазах ее плясами озорные искорки. – Не очень. – Она посерьезнела. – Я ценю вашу доброту ко мне, но еще больше ваше великодушное отношение к Хьюберту. – Она коснулась его руки. – Спасибо вам.

– Это было совсем не трудно. Хьюберт – хороший мальчик с острым, пытливым умом.

– Да, это так. Но многие просто… не обращают на него внимания.

– Глупых людей очень много.

Медленная улыбка, полная бесспорного восхищения, появилась на ее лице, и он почувствовал себя так, как если бы ему вручили бесценный дар. Он посмотрел на ее маленькую руку, лежавшую на его рукаве, и подивился, что такое невинное прикосновение может так подействовать на него. Он посмотрел ей в глаза, светившиеся теплотой, и кровь в жилах забурлила сильнее.

А Самми смущенно отняла руку, все еще лежавшую на его рукаве. И он едва удержался от желания схватить ее за эту руку и никогда не отпускать.

Внезапно в комнате стало очень жарко. Очень тесно. Нужно было отойти от девушки, но в этот момент она поставила банку на стол и встала. Неужели она тоже это почувствовала?

Она подошла к камину и посмотрела на висевший над ним портрет.

– Ваш отец? – спросила она.

– Да. – Эрик равнодушно посмотрел на портрет. Маркус Ландсдаун отдал свое семя, чтобы сотворить себе сына, и на этом его отцовство кончилось. Эрик полагал, что многие в его случае убрали бы портрет, но он не собирался этого делать. Бездушное обращение отца с Маргарет сделало его Похитителем Невест, и ему было просто необходимо смотреть на отцовское лицо, чтобы не забывать… не забывать, как этот алчный негодяй продал прекрасную молодую женщину, словно вещь. А также о его изменах матери. И еще о презрении и безразличии к нему самому.

Нет, он никогда не забудет о своей клятве ни в чем не походить на отца.

И все же всякий раз, когда он смотрел на портрет, отец словно насмехался над ним, ибо нельзя было отрицать их поразительного внешнего сходства. Это мучило лорда.

Он посмотрел на мисс Бриггем, которая с интересом рассматривала портрет.

– Я вижу, вы заметили сходство, – начал он, собравшись с духом, потому что сравнение было неизбежно, пусть даже он в очередной раз сказал себе, что это не имеет значения. Сходство только