– Почему вас интересует, каковы мои намерения касательно мисс Бриггем? Прежде вы не выказывали такого интереса к моей личной жизни.
– Она всегда меня интересовала. Просто я не говорил об этом.
– А теперь заговорили.
– Заговорил. Потому как знаю мисс Самми. И она мне по душе.
– А вам не приходит в голову, что она и мне по душе?
– Честно говоря, только дураку она может не нравиться. Мисс Самми – соль земли. Скажем так: я просто надеюсь, что вы не разобьете ей сердце. Оно у нее доброе. – Артур сжал плечо Эрика. – У вас тоже доброе сердце. Я был бы рад, если бы вы отдали его кому-нибудь прежде, чем я настолько состарюсь, что не смогу этого понять.
Эрик сузил глаза.
– Вы делаете слишком серьезные выводы из простого приглашения.
Некоторое время Артур молчал. Только смотрел на Эрика так, что тому было не по себе.
– Ну да, может статься, вы правы. – Он снова сжал плечо Эрика и направился к двери. – Желаю вам хорошего вечера, милорд. Уверен, мисс Самми и мастеру Хьюберту понравится ваш замечательный телескоп.
Едва дверь, тихо щелкнув, закрылась за Артуром, Эрик схватил бокал с бренди и осушил его. На душе стало немного легче.
Всего-навсего приглашение, черт побери! И говорить-то не о чем. У него не было никакого намерения связываться с Самантой Бриггем. У него есть обязательства, есть тайная жизнь. За его голову назначена награда.
В его мире для нее нет места.
Стоя в просторной нише со стеклянными стенами, устроенной в обсерватории лорда Уэсли, Самми смотрела, как Хьюберт с благоговейным трепетом подошел к гершелевскому телескопу. Юноша издал восхищенный возглас, вызвавший у нее улыбку. Ей самой следовало бы испытать такое же восхищение, а не странное, почти болезненное чувство, которое вызывал в ней этот высокий темноволосый человек, терпеливо отвечающий на вопросы, которыми засыпал его Хьюберт.
Она и не знала, что бывают такие люди, пока не оказалась в его доме. Стоило ему бросить на нее взгляд, как ей стало трудно дышать. Одетый во все черное, за исключением снежно-белой рубашки и галстука, он выглядел элегантно, и в то же время казалось, что под этой отполированной внешностью скрыта с трудом сдерживаемая сила.
– Вон там созвездие Стрельца, – сказал Хьюберт с тихим изумлением, глядя в окуляр. – И созвездие Орла. Я и раньше их видел, но не так, как сейчас! Они до того близко, что кажется, можно до них дотронуться. – Он схватил Самми за руку и подтащил к телескопу. – Посмотри, Самми. Ведь ты ничего подобного не видела.
С трудом оторвав глаза от хозяина дома, девушка напомнила себе, что ей страшно хочется посмотреть в столь замечательный телескоп, и подошла к прибору. Наведя фокус, она изумленно ахнула.
– Кажется, что еще немножко, и я смогу дотронуться до неба.
Звезды сверкали, как бриллианты на фоне черного бархата, как крупные бриллианты, и хотелось протянуть руку, словно можно было собрать их и просеять сквозь пальцы.
– Звезды действительно невероятные, – сказал лорд Уэсли у нее за спиной, – но если вы взглянете вон туда… – Голос его замер, и ее окружило тепло его тела, потому что он подошел совсем близко. Положив руку ей на плечо, он протянул другую руку вперед и медленно повернул телескоп. – Теперь, – проговорил он низким голосом прямо у нее над ухом, – вы можете видеть Юпитер.
Саманта смотрела, как перемещается усеянное звездами небо, пока лорд Уэсли настраивал телескоп, и дыхание замерло у нее в горле, когда она ощутила, что его тело прикасается к ней. Она с трудом сдержала желание прильнуть к нему спиной, окружить себя им, как теплым бархатистым одеялом.
По коже у нее побежали мурашки, когда его рука легла ей на плечо. Крепко зажмурив глаза, она глубоко втянула воздух. Такое ненаучное, нелогичное поведение с ее стороны никуда не годится. Открыв глаза, она прищурилась и ахнула.
– О Боже! – прошептала она. – Увидеть то, что находится так далеко, – да это просто чудо!
– Скажите, что вы видите? – тихо спросил лорд Уэсли.
– Это… невероятно. Оно красное. Пылающее. Таинственное. Слишком отдаленное, чтобы можно было вообразить, что оно существует на самом деле. – Он слегка касался ее спины своим жарким телом, и она смотрела на далекую планету, пытаясь – довольно безуспешно – убедить себя, что быстрым биением сердца она обязана исключительно волнению на научной почве.
Мысленно выругав себя, она вздохнула и повернулась к Хьюберту, который прямо-таки подпрыгивал от возбуждения. Вздернув очки на переносицу, она улыбнулась брату, но улыбка получилась какой-то неуверенной.
– Это великолепно, да, Самми? – спросил Хьюберт.
– Ничего великолепнее ты никогда не почувствуешь… то есть не увидишь.
Она поспешно отошла в сторону и стала смотреть, как Хьюберт устраивается перед окуляром. Потом услышала его удивленный возглас и робко взглянула на лорда Уэсли. Он наблюдал за ней и, когда их взгляды встретились, улыбнулся:
– Вы довольны?
– Ах, милорд, не то слово. – Господи, неужели этот еле слышный голос принадлежит ей? Она кивнула в сторону брата, поглощенного созерцанием Юпитера. – И я не ошибусь, сказав, что, если Хьюберт будет взволнован сильнее, чем я, он просто выпрыгнет из своих башмаков.
Лорд Уэсли фыркнул:
– Я реагировал точно так же, когда в первый раз смотрел в этот телескоп.
Саманта представила себе лорда Уэсли, подпрыгивающего, словно мальчишка, и улыбнулась.
– Ей-богу, это невероятно! – произнес Хьюберт, повернувшись к ним. Он сунул руку в карман жилета и вынул маленькую книжицу в кожаном переплете. – Вы не возражаете, если я кое-что запишу, милорд?
– Не торопитесь, пожалуйста, записывайте все, что вам нужно, молодой человек, – сказал Эрик, дружески улыбнувшись Хьюберту. Потом снова обратился к Саманте: – Может быть, пока Хьюберт наслаждается телескопом, вам хотелось бы посмотреть мой дом, мисс Бриггем?
Самми стояла в нерешительности Приглашение совершенно невинное, и все же сердце у нее замерло при мысли о том, что она останется наедине с этим человеком. Но она тут же мысленно посмеялась над собственной глупостью. Конечно, они не останутся одни. В таком огромном доме полно слуг. И потом, она не рискнет остаться здесь и снова смотреть в телескоп. Вдруг он снова станет у нее за спиной? А отрывать Хьюберта от телескопа ей не хотелось.
– Конечно, возможность осмотреть мой дом – не очень-то важное дело, – насмешливо проговорил он и, согнув руку в локте, добавил: – Пойдемте. Я велел подать чай в гостиную. По дороге покажу вам портретную галерею и наскучу вам занудными рассказами о целой куче моих предков.
Самми оперлась о его руку и пробормотала:
– Можно ли устоять перед таким соблазнительным предложением?
Они остановились перед последними портретами в галерее.
– Полагаю, это ваша матушка? – спросила мисс Бриггем.
Эрик смотрел на красивое лицо своей матери, безмятежно улыбавшееся ему; в лице этом не было и следа тех горьких страданий, что ей пришлось перенести.
– Да.
– Красивая.
У него ком подступил к горлу.
– Да, красивая. Она умерла, когда мне было пятнадцать лет.
Маленькая ручка сочувственно сжала его руку.
– Простите. Терять родителей тяжело в любом возрасте, особенно мальчику, когда он становится взрослым.
– Да, – с трудом проговорил он. На лорда нахлынули воспоминания, это случалось всякий раз, когда он смотрел на портрет матери. Разговоры на повышенных тонах, отец, не скупившийся на колкости, которые
