Пастуха, как мудро утвердил бородатый философ, с малых лет была борьбой – за место у стола, за кусок хлеба, за койку у окна, а потом – за брата, за брата, за брата! И слова тоже служили оружием, а при умении их употребить – еще каким! А для Мальчика, проходящего ныне ту же несладкую школу жизни, что и Пастух, слова были не столь оружием, сколь инструментом, атрибутом красивого и азартного шоу. Если уж вернуться к термину «оружие», то стоило бы вспомнить какого-нибудь героя вестерна, по-жонглерски орудующего своим длинноствольным револьвером, или дальневосточного бойца, вращающего обоюдоострый меч так, что он превращается в яркое и опасное солнце. А Пастух – солдат из хорошего старого фильма про пустыню, который легко, без промаха и не выпендриваясь стреляет из любой ситуации. Но – не артист, нет.

А Мальчик имел явные артистические задатки. Как, кстати, и брат Пастуха. Это про него в детдоме говорили: не уговорит, так заболтает. Иногда – в осуждение, чаще – с завистью.

Он, Мальчик, подробно и весело рассказал о том, как после молока с бутербродом рыбный толстяк повел его вниз и показал та-а-кую коллекцию оружия, та-а-кую, что крыша едет, он, Мальчик та-а-аких коллекций даже в телевизоре не видал.

– И позволил мне все подержать и даже поприцеливаться, – этим пассажем завершил рассказ.

Смотрел на Пастуха, ждал оценки.

– Теперь выводы, – подождал с оценкой Пастух.

– Выводы?.. – озадачился Мальчик. – Ну, не думал… – Неожиданно спросил: – Это ведь тот мужик, который… – оборвал вопрос.

Но Пастух понял.

– Тот, который, – ответил утвердительно.

– Ага, – задумался Мальчик, но ненадолго. – Выводы, значит… Первое: мужик добрый, очень умный, веселый и одинокий человек. Второе: ему нравится быть одиноким, но, наверно, он хотел бы не быть им. Но почему-то не получается. Он сказал, что есть жена и дочь, но они живут где-то далеко. А он один… – Мальчик помолчал. Добавил: – Добрый он. Жалко его. И за что? Может, не надо?..

– А вот это уже не твой вопрос, – жестко ответил Пастух. – Ты неплохо поработал. Излишне рисково, но – сошло. Он тебя запомнил?

– Конечно! Я у него целый час пробыл.

– Он тебя спрашивал: откуда ты, чей ты, почему один? Ну и прочее…

– Он ни о чем не спрашивал. Вообще! Он только рассказывал. О пистолетах. О мечах. О ножах. И показывал. И подержать давал. Знаешь, Пастух, ему там очень тоскливо в этом доме. Даже прислуги нет.

Хорошее замечание – о прислуге. Пастух ругнул себя: первое, о чем надо было спросить Мальчика – это о возможных свидетелях его визита к Гольфисту.

– Точно нет?

– Я бы увидел. Или услышал. Дом-то небольшой, в общем… Там, в поселке, куда громадней дома есть.

– Ты пистолет дуэльный видел? В комнате, где оружие, на столе, на подушке…

– Видел. И табличка на нем золотая привинчена. Это – подарок Губеру на день рождения, он сам сказал. И сказал, что пистолет – может быть, тот самый, из которого убили Поэта. Во всяком случае, один в один. Он мне дал его подержать…

В голосе Мальчика появились нотки восторга. Что ж, Пастух его понимал.

– Что он еще сказал про пистолет?

– Что он дорогой. Потому что старый и отделка… Что он заряжен и готов к работе… Что он предложит имениннику выстрелить из него…

– Ты хорошо поработал, – повторил похвалу Пастух. – Только в следующий раз давай заранее обговаривать свои действия. ОК?

– ОК! – ответил Мальчик. – Твоих действий это тоже касается?

А почему бы и нет, подумал Пастух.

И ответил:

– А почему бы и нет?..

Дальше ехали молча. Добрались до дома, Пастух забрал из багажника свою неразлучную дорожную сумку, поднялись в квартиру.

– Не исключено, что завтра ты мне понадобишься в деле. Там, в резиденции… – сказал Пастух.

– Как я туда попаду? – удивился Мальчик.

– Это просто, – ответил Пастух. – Сложней понять, что ты, двенадцатилетний пацан, делаешь в закрытой резиденции, где все гости имеют особое приглашение…

– А я, например, сын сторожа. Или официантки. Или охранника какого-нибудь.

– Исключено. Ничьих детей там по определению быть не может. Режимное мероприятие. У половины гостей – своя охрана. Випы, блин!.. – Пастух замолчал. Потом сказал: – Я подумаю. Время у нас есть… Ты почитай чего-нибудь или телик посмотри. Мне поработать надо.

– Не вопрос, – ответил Мальчик и включил телевизор, который был старым, но работающим и даже цветным.

А Пастух достал из сумки ноутбук и пошел в кухню. Не исключено – думать.

Из дому они выбрались рано – около восьми утра. Пастух, как водится, оставил на столе деньги за месяц и ключи. Позавтракали, заехали в недалекий от дома банк, где Пастух забрал из хранилки свои секретные и непонятные вещички.

– Так понимаю, отсюда и – дальше? – аккуратно спросил Мальчик.

– Не отсюда. От резиденции. Оттуда, кстати, прямой путь в наше «дальше».

– Это куда это? – полюбопытствовал Мальчик.

– За кудыкины горы, – стандартно ответил Пастух, и Мальчик заткнулся.

Достал сложенный вчера бутерброд с сыром, начал жевать. Завтракать они не стали. Пастух вообще не терпел наедаться перед делом. Комбат давно в том убедил. Утверждал: в бой надо идти с чистыми помыслами и пустым брюхом. Может, и сочинил, а ведь работало…

Традиционно уже заехали на рынок.

Там Пастух купил себе не новый, но вполне пристойный и чистый костюмчик синего цвета, один в один похожий на те, в которых вчера в резиденции мелькали то ли электрики, то ли иные спецы, но мелькало их много и все – при деле. Костюмчики были одинаковые – комбез и куртка поверх, а специализации, скорее всего, разные. Электрики, водопроводчики, мусорщики, механики, кто еще?..

Ну, послужит костюмчик пару-тройку часов, а потом – в мусорный бак где-то по дороге. Исходящий реквизит, как киношники говорят. Как и все предыдущие одежки, в коих Пастух сыграл свои короткие и, в общем-то, полезные для дела рольки…

Видимо, праздник обслуживала одна многофункциональная компания, что для заказчика куда удобнее, чем иметь дело с несколькими. Пастуху все равно было, кем представляться. Он владел всеми вышеперечисленными профессиями плюс еще десятком. Если что всерьез там случится – неведомую фирму он не подставит.

Да, еще он очки себе купил. С простыми стеклами. У тетки с лотка.

Мальчик с обидой спросил:

– А мне униформу?

– Школьную? – ехидно спросил Пастух.

И Мальчик заткнулся. Не без обиды.

Припарковались в привычном месте. На часах было десять без двадцати трех. Времени впереди много. Теоретически. Иной раз, знал Пастух, действительность ужимает время так, что дышать страшно.