„тщательно изучит высказывания Л.Брежнева'. Однако после этого заявления американская сторона надолго замолчала.

Тем временем конфронтационная полемика продолжалась.

8 июня, выступая в парламенте Великобритании, Рейган призвал Запад начать „крестовый поход' против коммунизма, обвинив СССР в агрессивности. Это выступление привлекло большое внимание в мировой прессе. Москва ответила резкой критикой лично самого президента и его выступление. Противостояние достигло большого накала.

Надо признать, что обмен подобными публичными выпадами друг против друга (в основном по инициативе Рейгана), к сожалению, становился характерной чертой первого срока президентства Рейгана. „Холодная война' опять стала нормой в наших отношениях.

В начале мая администрация — после длительной затяжки — закончила, наконец, подготовку своих предложений по ОСВ, о которых собирался публично объявить Рейган. Это была еще одна большая пропагандистская акция, но направленная на известное умиротворение общественного мнения, встревоженного резким обострением советско-американских отношений.

В этой связи меня пригласил к себе Хейг. Госсекретарь заявил, что по поручению президента он хочет сообщить советскому руководству, что в предстоящее воскресенье Рейган выступает с речью в небольшом городке, где он в свое время окончил колледж. В речи будет специальный раздел, посвященный переговорам с СССР по ОСВ. Президент имеет в виду предложить СССР начать переговоры в конце июня в Женеве, целью которых должно быть существенное сокращение стратегических вооружений до равных уровней.

Он далее сказал, что хочет — тоже по поручению президента — внести ясность в вопрос о советско-американской встрече на высшем уровне, поскольку руководители обеих стран высказывались на эту тему только в печати, не вступив в прямой контакт друг с другом. Президент, продолжал Хейг, со всей серьезностью предложил встречу в июне во время специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН.

Рейган в принципе согласен с мнением Брежнева, что встреча должна быть тщательно подготовлена, что она требует времени и обдумывания. Однако, предлагая встречу в июне, Рейган исходил из того, что она и не могла иметь фундаментального значения из-за краткости времени, их беседа была бы полезной с точки зрения взаимного знакомства и подготовки затем уже более обстоятельной встречи. Повторяю, заключил Хейг, Рейган в любом случае не против полномасштабной встречи с Брежневым позже.

Я спросил Хейга, можно ли тогда считать, что в принципе октябрь приемлем для президента, как это было ранее упомянуто Брежневым.

Хейг уклонился от прямого ответа, сказав, что встреча потребует, конечно, серьезной подготовки и предварительного обсуждения ряда вопросов.

9 мая Рейган выступил в городе Юрика (штат Иллинойс) с большой речью, в которой он изложил новые американские предложения по ограничению стратегических вооружений.

Хотя речь по тону была несколько смягчена с учетом массового движения против ядерного оружия и подавалась как стремление добиваться на переговорах с СССР сокращения стратегических вооружений, фактически никаких принципиальных изменений в существе позиции администрации не произошло. Предложения Рейгана носили односторонний характер, были явно направлены на подрыв ракетно-ядерной мощи СССР. Реализация этих предложений привела бы к тому, что в составе стратегических сил США оказалось бы примерно в 1,5 раза больше носителей, чем у СССР. По числу же ядерных зарядов на таких носителях США получили бы трехкратное превосходство над Советским Союзом. Одновременно предложения никак не затрагивали далеко идущие планы ядерного перевооружения США и фактически развивали бы гонку стратегических вооружений в направлении, наиболее выгодном для США.

Показательно, что одновременно администрация Рейгана занималась разработкой разных планов ведения ядерной войны. Меньше чем через месяц в дополнение к унаследованной от Картера концепции „ограниченной войны' появилась президентская директива № 32, исходившая из возможности „затяжной' ядерной войны с Советским Союзом, в которой США „должны одержать верх'.

Речь Рейгана, разрекламированная в США, разумеется, привлекала внимание советского руководства и вызвала у него крайне негативную реакцию.

12 мая Громыко, Устинов, Андропов направили в Политбюро совместную записку, в которой содержалась политическая и военная оценка речи Рейгана, его общей политики в отношении СССР. Эта записка четко отражала внешнеполитический настрой основного ядра кремлевского руководства в этот период.

Авторы записки оценивали речь Рейгана следующим образом:

1. Главный смысл речи Рейгана состоит в том, чтобы создать пропагандистское прикрытие для агрессивной милитаристской политики США, их курса на ломку сложившегося между СССР и США, в целом между странами Варшавского договора и странами НАТО примерного равновесия сил. Иными словами, содержащаяся в речи некоторая доза миролюбивой риторики лишь служит маскировкой для того же курса на достижение военного превосходства США над СССР. Делается откровенная заявка на то, что США должны быть доминирующей военной державой.

2. Наиболее четко эта установка проявляется в подходе Рейгана к проблеме ограничения и сокращения стратегических вооружений. а) Его предложения однозначно направлены на то, чтобы подрубить основу нашей стратегической мощи — межконтинентальные ракеты наземного базирования, особенно наши тяжелые МБР. Ими предусматривается прежде всего резкое сокращение общего числа боеголовок на МБР наземного базирования.

б) В предлагаемой Рейганом схеме вообще обходится вопрос о крылатых ракетах большой дальности, будь то наземного, морского или воздушного базирования, на которые США сейчас делают особую ставку.

в) Возможность какого-то ограничения стратегической авиации, где США имеют значительное преимущество, лишь подразумевается, и то на втором этапе, когда наши МБР уже были бы существенно сокращены.

г) Соответствующие ядерные вооружения Англии и Франции по-прежнему вообще никак не учитываются.

3. Такой же односторонний подход, как явствует из речи Рейгана, сохраняется и в отношении переговоров по ядерным средствам средней дальности в Европе. Здесь Рейган остается на позициях своего так называемого „нулевого варианта', предусматривающего полную ликвидацию всех советских ракет средней дальности при сохранении американских ядерных средств передового базирования, а также английских и французских вооружений.

4. Речь Рейгана выходит далеко за рамки проблемы ограничения вооружений и носит характер общеполитического заявления по вопросам отношений с СССР. Она пропитана грубой концентрированной враждебностью к СССР, к социализму.

5. В целом в речи нет никаких признаков готовности вести дела с СССР на равных или для начала хотя бы к созданию атмосферы, более или менее благоприятствующей нормализации отношений с нами. Наоборот, в речи господствует тот мотив, что СССР должен быть оттеснен с занимаемых им позиций на международной арене и фактически перестать быть великой мировой державой. Такой статус Рейган хотел бы оставить только за США.

6. Что касается выраженного Рейганом согласия приступить, наконец к переговорам с нами по вопросам ограничения стратегических вооружений, то сам по себе этот факт имеет положительное значение как показатель действенности наших усилий в этом направлении и роста антивоенных настроений в США и Западной Европе. Предлагаемые сроки и место начала переговоров — конец июля в Женеве — можно принять.

После обсуждения этой записки на заседании Политбюро было решено, что ее положения должны